Манускрипт с улицы Русской - [27]
— Ну, прости, — вздохнул Ивашко, подперев рукою голову. — Тревожно мне, Каллиграф. Чую — большая сила двинется против нас. А мое сердце превратилось в мякиш. Тяжела для меня утрата дочери, не думал я, что будет так тяжко...
— Закали свое сердце мужеством, боярин. Не дочери оно принадлежит ныне и не тебе... Позволь дать тебе несколько советов?
— Слушаю тебя.
— Начну я с малого. Освободи Никиту.
— Отпущу. Только не домой — убьет его Давидович. Воином будет у меня.
— Не верь Давидовичу.
— Давно не верю. Поэтому и дочерью пожертвовал — свата же, думаю, не предаст... А сулицы не шлет мне, шелудивый пес!
— Уменьши подати поспольству...
— Что ты? А ратники, тысячи ратников. — что будут есть?
— Думаешь, когда начнется осада, одним войском победить?
— А разве хлебопашцы с вилами и бабы с ухватам много наратоборствуют? Еще что-то хочешь сказать?
— Хочу. Два года назад Витовт, наступая на Новгород, прорубил дорогу в пуще. Битвы не было, с миром разошлись. Теперь по этой дороге новгородские купцы ездят в Литву. Почему бы тебе или Юрше, а тем паче Свидригайлу не благословить в ту дорогу посла к великому Константину, сыну Дмитрия Донского, и к посаднику новгородскому Юрию Онцифировичу?
Ивашко пристально посмотрел на Каллиграфа, потом опустил глаза, долго думал.
— Знаешь что, Осташко, — промолвил спустя некоторое время боярин. — Пришел еси служить, так служи верой и правдой... Жить будешь в замке. На самом верху башни есть комнатушка — хватит для тебя. Питаться будешь вместе с гарнизоном — в казарме. Но не это главное. Ты задал мне задачу, вот тебе и придется помочь мне решить ее. Я составлю, а ты перепишешь письмо к Свидригайлу. С этим письмом ты поедешь в Вильно и вручишь ему... Как добираться — твоего ума дело, денег дам. Ездят же попутные бояре в Вильно... Я мог бы послать гонца, но мне нужно, чтобы там был ты и своими глазами увидел коронацию Витовта и поведение Свидригайла — от начала до конца. А теперь пойдем освобождать твоего Никиту...
Они вышли во двор, Ивашко подошел к зарешеченной тюрьме, находившейся возле колодца, и крикнул:
— Эй, стража! Отоприте.
Стражник подбежал к железной двери, щелкнул ключом.
— Выходи.
Из темной норы робко, медленно вышел бледный, заросший мужчина; Мария ни за что не узнала бы теперь своего Никиту.
— Отдохнул, гончар? — спросил насмешливо боярин.
— Не дай боже никому... — тяжело вздохнув, ответил Никита.
— Теперь иди к службам, там тебя побреют, в цекаузе дадут оружие — и в шатер, в хоругвь!
— Боярин...
— Молчать... Горшками ты хорошо воевал, увидим, как келепом[37] орудовать будешь.
— Да я... Да я за всех... за все!.. И за Мартына тоже...
Перед вечером Никита вышел за ворота — в кольчуге, в шлеме, с мечом на боку... Направлялся к своему шатру. На камне сидела женщина, и Никита вскрикнул, увидев Марию.
Она долго присматривалась к ратнику, глазам своим не веря, а потом, рыдая, прижалась к мужу.
— Тут нельзя, Мария, нельзя, — отстранял Никита руки жены, гладя их. — Я же воин, бог помог... А ты иди домой, крути горшки и продавай. Может, меня отпустят на день-два, я буду просить. Иди...
Он побежал вниз на леваду, где были разбиты шатры, Мария долго глядела ему вслед, а потом пошла по дороге над аркадами — гордая, как княгиня!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КОРОНАЦИЯ
После святого Якуба, когда уставшее от зноя лето уже склонялось к ласковой осени, на Вавеле власть имущих начало лихорадить. Королю донесли, что из Вены, минуя Познань, будет двигаться эскорт от Сигизмунда с короной в Вильно.
Надо было немедленно ехать в Литву. Может быть, еще удастся мирным путем уговорить Витовта не созывать коронационного съезда. Но вот из Рима в Краков прибыл легат с папским письмом. Мартын V велел Ягайлу принять вождей гуситов, которые совершают свои «прекрасные походы» по Европе, но не перестают добиваться открытого диспута с католическими иерархами. Папа предлагал выслушать и убедить их словом, чтобы прекратили кровопролитную войну. При этом передал королю письмо вождя гуситов, адресованное Сигизмунду. Проповедник Прокопий Лысый, после смерти Жижки принявший гуситскую булаву, угрожал императору:
«Мы боремся, как известно вашей императорской светлости, за четыре артикула. Пусть слово божье провозглашается свободно — не только духовными особами, которым папа доверяет миссию проповедничества. Пусть принимают причастие все христиане — не только духовенство. Пусть каждый, независимо от сана, в одинаковой степени отвечает перед законом за свои грехи. Пускай духовная власть отделится от светской. Для защиты этих артикулов мы взялись за меч и не сложим его до тех пор, пока их не признает весь мир. Так пусть будет тебе известно, обреченный король, что мы ведем войну с тобой не ради корысти, а ради истины Христовой. Прежде чем лишишь нас славы, сам превратишься в ничто, прежде чем оскорбишь Христа, сам славу своего имени сменишь на вечный позор перед народами».
Возможность осуществления этих угроз была теперь для всего мира очевидной: гуситы завоевывали в Европе город за городом, твердыню за твердыней, подбирались к Польше. Сигизмунд был бессилен и похода польско-литовских войск в Чехию боялся больше, чем гуситов. Поэтому решил объединиться, вручив корону Витовту.
Роман Иванович Иванычук. Мальвы (Текст романа печатается с небольшими сокращениями.)
Роман Иваничук — автор нескольких сборников рассказов: «Прут уносит лед», «Не рубите ясеней» и других, а также романа-трилогии «У столбовой дороги».В книгу «Тополиная метель» входят рассказы, охватывающие самые разнообразные явления жизни. В них и трагическая любовь, и первое чувство, пробуждающееся в юных сердцах, и чудодейственная сила искусства, преображающая и возвышающая сердца людей.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
"Пётр был великий хозяин, лучше всего понимавший экономические интересы, более всего чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии, но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой".В.О. КлючевскийВ своём новом романе Сергей Мосияш показывает Петра I в самые значительные периоды его жизни: во время поездки молодого русского царя за границу за знаниями и Полтавской битвы, где во всём блеске проявился его полководческий талант.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…