Манускрипт египетского мага - [40]

В это время в дверях показалась Елизавета Алексеевна.

— Чай готов! — провозгласила она. — Прошу к столу.

Ник подал Лили руку и они прошли в столовую, где, как всегда с изяществом, был сервирован стол.

Елизавете Алексеевна продолжила разговор, начатый во время прихода Ника.

— Что-то непонятное происходит все же в городе. Я уже говорила вам, что на днях в доме персидского консула был какой-то переполох. Мой друг, отец Зинэ, вы, конечно, помните Зинэ, дорогой Николай Александрович, так вот, он находится в родстве с персидским консулом. Супруга консула, мать Фарханды, была наполовину йезидкой. В общем, какие-то слухи циркулируют по городу. А вы, Николай Александрович, ничего не знаете?

Ник насторожился. О его тайной миссии Елизавета Алексеевна не знала и не должна была знать. Но ее волнение, кажется, говорило о том, что она и не подозревает, кто Ник на самом деле.

Елизавета Алексеевна продолжала:

— Отец Зинэ просит вас прийти к нему. Он хочет рассказать вам кое-что.

— Да, конечно, если я буду в силах помочь чем — нибудь, — сказал Ник, разводя руками. — Ведь я ученый, а не сыщик.

— Так там как раз и нужен человек с вашим складом ума. Ведь каждый ученый — он и сыщик в своей области. Но мыслит и глубже, и шире. Тем более вы. Европеец и знаток востока одновременно. Как раз вы и поймете то, о чем будет говорить шейх. Полиция-то его допрашивала, но понять не смогла.

Ник заинтересовался. Он не знал, что полиция допрашивала шейха. Видимо, он еще не все бумаги успел просмотреть, а на словах полицмейстер не сказал ему, сочтя допрос шейха несущественным моментом расследования.

— Хорошо, хорошо, дорогая Елизавета Алексеевна, когда же шейх хочет меня видеть?

— Вы можете отправиться к нему прямо сейчас?

— Сейчас? — удивился Ник. — Да ведь уже ночь на дворе.

— Если вы согласны… — начала говорить Елизавета Алексеевна, заглядывая Нику в глаза.

— Да, конечно, я согласен, но…

— Тогда минут через десять здесь будет ваш провожатый, а пока давайте пить чай.

Ник про себя отметил, что Елизавета Алексеевна не сомневалась в его согласии.

В скором времени раздался звонок. Елизавета Алексеевна вышла и через минуту вернулась с молодым человеком, на вид еще совсем мальчиком. Взглянув на него, Ник не смог скрыть удивления. Он был очень красив, этот юноша. Красив красотою европейца — правильные черты лица, светлая кожа, серые глаза. Принадлежность к восточному племени выдавали только его буйные волосы, такие же темные и вьющиеся, как у Зинэ. Ник вопросительно взглянул на Елизавету Алексеевну.

— Это брат Зинэ, Джафар. Мать-то у них была полька. Оттуда и глаза Зинэ, и внешность Джафара. Она была моей близкой приятельницей. Мы учились вместе в пансионе. В Петербурге. Джафар и отведет вас к шейху. Это недалеко отсюда, на Петхаине.

— На Петхаине? — переспросил Ник, удивившись незнакомому слову.

— Да, тут Вифлеемская церковь, от нее это место и называется Петхаин.

— Бетлехем? — догадался Ник. — Библейские места?

— Да, да, конечно, это так звучит. Там и люди живут библейские. Ну, Джафар, доверяю тебе нашего гостя, — бодро сказала Елизавета Алексеевна.

Юноша кивнул и улыбнулся.

Когда Ник с юношей вышли из дома, на улице было уже совсем темно. У Джафара был с собой керосиновый фонарь, видимо, ему часто приходилось совершать ночные прогулки. Спустившись до угла, они пошли вверх и затем снова свернули налево. Узкая улица круто поднималась в гору и упиралась в каменную лестницу с широкими ступенями. По обе стороны лестницы шли каменные перила. Ступеньки были кое-где обломлены и идти приходилось медленно. Джафар старался светить Нику под ноги и фонарь плясал у него в руке, освещая неровности лестницы.

— Тут поворот, — предупредил Джафар, — и нам налево. Надо идти очень осторожно, дорога здесь скалистая, скользская. А справа, вот эта темная громадина, это Вифлеемская церковь.

— Еще далеко? — спросил Ник, думая про себя, что его смит-и-вессон был бы сейчас очень кстати для хорошего самочувствия.

— Нет, мы уже почти дошли. Это здесь.

Свет фонаря вырвал из тьмы темную деревянную дверь в каменной стене дома. Джафар поднял высоко фонарь и прикрывая его рукой, посигналил несколько раз в окна второго этажа. Ник успел увидеть сплошь застекленную стену, где вместо деревянных рам были ажурные переплетения в виде решеток, розеток, шестиугольников. На сигналы Джафара медленно отворилась дверь и изнутри кто-то осветил внутреннюю лестницу.

Ник увидел странного человека, почти квадратного, ростом с ребенка, который, видимо, отворил дверь изнутри. Ник отметил про себя его светлые, соломенные волосы, прядями спадавшие на плечи и лицо, и несуразно длинные, как у гориллы, мощные руки. Этот человек, не произнося ни единого слова, с некоторой натугой стал закрывать дверь и Ник увидел, что она была тяжелой не только от того, что сделана из мореного дуба, а от того, что с внутренней стороны обита железом.

«Ого, — подумал он, — прямо средневековая крепость».

Джафар жестом пригласил его идти за ним.

«Какое-то царство безмолвия» — пронеслось в голове у Ника. Джафар провел его через внутренние комнаты, где не было ни души, потом по узкой лестнице они поднялись куда-то наверх и, наконец, оказались перед узкой дверью, в которую Джафар негромко постучал условным стуком. Дверь открыла Зинэ, в том же ярком костюме, в котором она была у Елизаветы Алексеевны. Увидев Ника, она приложила палец к губам и Ник, собиравшийся поздороваться, понял, что это сейчас неуместно. Зинэ жестом пригласила его идти за собой и, проведя в комнату, указала на низкую тахту с разноцветными ковровыми, шелковыми и бархатными подушками. Ник молча поклонился и сел на предложенное ему место. В комнате царил полумрак. В первый момент Нику показалось, что в комнате никого нет, кроме Зинэ и Джафара. Постепенно глаза его стали привыкать и тогда он увидел, что в глубине комнаты стоит глубокое кресло с высокой спинкой и подлокотниками. И в этом кресле сидит человек, закрыв лицо руками.