Мануш-Вартуш - [27]

— Мануш! — выходит из себя старшая сестра. — Ты-то хоть можешь ответить толком, кто сегодня погонит телёнка: ты или Вартуш?

Но с Мануш терпения требуется не меньше, чем с Вартуш. Она поднимает глаза к потолку и медленно шевелит губами, будто на контрольной трудную задачу решает.

— А мы вместе пойдём пасти телёнка. Я и Вартуш, — наконец отвечает она.

Жёлтый телёнок, позванивая колокольчиком, бежит впереди, как собака. То и дело он оглядывается и ждёт своих хозяек.

На вершине горы, возле серой скалы, девочки останавливаются. Здесь есть немного жёсткой травы для телёнка. И самим можно посидеть в тени.

— Трудно с этим телёнком, — жалуется Вартуш. — Вчера на рассвете я погнала его на пляж. Пусть, думаю, пощиплет зелень возле ограды. Там и растёт-то её чуть-чуть. А сторож прогнал меня… Надо телёнку, бедняге, что-то есть?

— Что ж делать, Вартуш, ещё наши деды жаловались, что в здешних местах нечем кормить скотину, — рассудительно отвечает Мануш, явно подражая кому-то из взрослых.

— Столько голой земли, а ничего на ней не растёт. Неправильно это! — говорит Вартуш.

Она взбирается на скалу и громко кричит:

— Мануш! А горка наша выросла. С неё стало видно море.

— А может, это не горка, а мы выросли? — спрашивает Мануш.

— Смотри, и пароходы видны. А дяди Андрея всё нет и нет почему-то…

— Вартуш, а может, он и правда пошутил? Дядя Андрей взрослый. У него свои дела. Наверно, и думать про нас забыл. И Ануш говорит, что ботаника просто предмет, вроде арифметики. Её учат в школе старшие ребята.

— Врёт она всё! — сердится Вартуш. — Но только, если дядя Андрей нас обманул, он сам ненастоящий ботаник.

Мануш долго молчит. Потом вздыхает:

— А может, никаких ботаников вовсе на свете нету?

КАРЛИК СТАЛ ВЕЛИКАНОМ

Как-то дядя Саркис увидел Мануш и Вартуш в ветреную погоду на море и испугался. Узенькая лодка бесстрашно зарывалась носом в волны.

— Ой-ёй-ёй! — сказал дядя Саркис. — Если с девчонками случится беда, обвинять станут меня. Не надо было чинить им эту лодчонку. Ишь какие отчаянные! Лучше я сделаю из лодки корыто для моих курортников. Они давно жалуются, что негде стирать бельё.

Как Мануш-Вартуш ни просили его не трогать лодку, дядя Саркис стоял на своём.

Наконец он согласился не делать из лодки корыто, но при условии, что девочки не станут больше одни на ней грести.

— Первый же день, когда вы снова возьмёте лодку, будет её последним днём, — пригрозил дядя Саркис.

Без лодки стало скучно. И девочки вспомнили о саде.

С тех пор как погибли кактусята, они редко заглядывали туда. Да и взрослые забросили свой сад. Куда интереснее было им работать в раскинувшемся на много гектаров колхозном саду. С каждым годом он давал всё больший урожай персиков, вишен, груш и винограда. Всё больше яблок и слив. И родители Мануш-Вартуш получали на трудодни столько фруктов, что они сразу и не поместились бы в их небольшом садике.

Садик зарос одичавшими без человеческого ухода, измельчавшими деревьями. Пробираясь среди них, как в незнакомом лесу, Мануш и Вартуш вдруг наткнулись на какое-то морское чудище.

Забившись в угол, животное вытягивало во все концы мохнатые буро-зелёные щупальца с длинными присосками.

— Что это? — вскрикнула Вартуш. — Как к нам залез этот огромный краб?

Она попятилась назад. Потом осторожно тронула чудище палкой.

Чудище не шевельнулось.

— Мануш! Он, наверно, не живой, — прошептала Вартуш.

— А может, он — растение? — шепнула Мануш.

— Верно! — крикнула Вартуш. — У него с каждого щупальца корешки свисают. Ну и ну! Весь в мягких иголках. Откуда этот куст попал в наш сад, как ты думаешь? Ой, Мануш, на нём и цветы есть!

И правда, в нескольких местах на ветках-щупальцах белели крупные бутоны.

— Вартуш, — шепнула Мануш, — а ведь он вырос как раз на том месте, где были раньше кактусята. Помнишь? В прошлом году там осталась маленькая колючая шишка с отгрызенной верхушкой.

— Мануш! А ведь это она и есть! Это наш кактусёнок так разросся. Вон на главном стволе видно даже, где была ранка. Она покрылась тонкой плёнкой. И от неё в разные стороны потянулись ветки. Ну и живучий кактусёнок! Ну и великаном он стал! Правда, он лучше даже павлина? Павлины что? Они в Гагре в парке гуляют. Я знаю, дядя Саркис там и достал павлинёнка. А кактусов таких, может, больше во всём мире нет!

На море, на еле заметной зыби, дрожали розовые комочки— медузы, похожие на мороженое. Недавняя буря пригнала их к берегу вместе с охапками пахнущих йодом водорослей.

С берега доносилась рыбацкая песня, такая глухая и протяжная, словно её пели сами волны.

Какой-то незнакомый человек, прихрамывая, поднимался в гору.

Прошлёпал с ведром воды дядя Саркис, как обычно, ворча на ходу:

— Безобразие! И когда у нас начнут следить за порядком? В городе идёшь себе в тени и заботы не знаешь, а здесь, пока доберёшься до ключа, всю голову пропечёт. И кто придумал это солнце? Последнее здоровье с ним потеряешь!

Сильным плечом он толкнул калитку так, что доски затрещали. И скрылся в своём дворе. А незнакомый человек, тот, что хромал, вошёл в их сад.

У него была выгоревшая тельняшка. И белые вьющиеся волосы, будто покрытые морской пеной.