Мантык-истребитель тигров - [63]

Мы расположились вдоль противоположной опушки камыша и начали ждать. Кругом все было тихо, во все стороны тянулись желтые молчаливые линии зарослей, токовал где-то фазан, далеко впереди сильнее и сильнее разгорался камыш, вскидывая кверху целые тучи серого дыма… Почти через час ожидания несколько вправо, недалеко от нас, вдруг загорелась сильная пальба; стукнуло сразу два выстрела, затем недружный залп, а минуту спустя еще выстрел, донеслось гайканье киргизов, но вскоре все стихло. Мы порешили, что тигр убит, что караулить здесь, может быть давно уже пустые, камыши не имело смысла, — и двинулись к видневшейся вдали цепи. Здесь от солдат крайнего звена мы узнали, что на нас выходило из камыша какое-то животное, но повернуло обратно; что это за животное — за дальностью расстояния они не могли определить. Мы же ничего не заметили, да и заметить не могли, потому что, как оказалось впоследствии, между нами и главной зарослью протянулась узкая линия камыша вдоль какой-то канавки.

Едва мы расположились отдохнуть со встреченными знакомыми офицерами части, как люди крайних левых звеньев увидели тигра и с криком бросились за ним. Зверь, выждав нашего ухода, спокойно перешел только что оставленную нами полянку — почти тем местом, где мы ждали его с час, — и скрылся в соседней заросли. Хотя и было далеко, но солдаты видели его на этот раз совершенно отчетливо. Часть людей и человека три охотников сейчас же бросились его преследовать, но было уже поздно. Впрочем, с полчаса спустя в том направлении раздался одиночный выстрел, опять всполошивший левые звенья. Выстрел был сделан одним из солдат, бросившихся разыскивать тигра. Наскучив блуждать по камышу, он выбрал сухую полянку и сел отдохнуть, как вдруг заслышал впереди себя шорох.

— Глянул я, а тигра идет вдоль камыша, глазами так и косит, так и косит, а сама красная, такая, полосатая… — рассказывал он после.

От внезапности встречи солдат растерялся и вскочил, в то же мгновение зверь прыгнул и пошел скачками «вровень с камышом»… Солдат опомнился и пустил ему пулю вдогонку. На поднятую тревогу сбежались товарищи, но дальнейшие поиски не привели ни к какому результату. Должно быть, зверь добрался до недосягаемых крепей и там скрылся. Впоследствии киргизы говорили, что среди озер есть небольшие острова с зарослями, где зверя разыскать положительно невозможно.

Итак, этот зверь благодаря своей хитрости и осторожности, а главное — недоступности зарослей ушел цел и невредим, наткнувшись на один только выстрел, пущенный «влёт» растерявшимся солдатом; другой зверь хотя, конечно, и отделался также счастливо, но заставил потратить не один десяток патронов… Как я сказал выше, он, отделившись от нашего, пошел по направлению к ак-курганской тропе и попал в солдатские цепи. Вел он себя здесь так же умно и осторожно, крылся по зарослям, но камыши были по всем направлениям заняты народом, почему зверю и приходилось иногда появляться на открытых пространствах. Привожу несколько эпизодов, основываясь на рассказах участников.

Против одной цепи тигр вышел из камыша шагах в полутораста, солдаты сейчас же открыли пальбу, но зверь, не обращая на это никакого внимания, тихо шел прямо на цепь, а потом мгновенно повернул в сторону и могучим прыжком скрылся в зарослях. В другом месте из горевшей линии камыша зверь с рычанием выскочил на поляну, но, увидя солдат, сейчас же ушел назад. Через несколько минут он неожиданно появился опять и в два прыжка перелетел поляну в, пятьдесят шагов шириною. Покуда он летел, заторопившиеся солдаты дали залп, пули, разумеется, свистнули в пространство, в стоявшие впереди цепи и блуждавших в камыше киргизов и охотников…

Нужно быть по меньшей мере «волшебным стрелком», чтобы из пехотной берданки попасть в быстро движущуюся цель «на лету», будь эта цель хоть и саженный тигр, и притом попасть шагов на сто (как и стреляли по зверю), для чего нужно целить чуть не на аршин ниже мишени. Берданка — хорошее боевое оружие, но для охоты хуже и выдумать нельзя… Смеренные на этой поляне прыжки дали следующие расстояния: первый, из опушки камыша на середину, — более тридцати шагов (измерявший определил, кажется, в тридцать два шага), а второй — более двадцати шагов, но, вероятно, тоже не короче первого, потому что зверь упал не на самую опушку, а в заросль, где промер был уже невозможным[131]. По рассказам, самые прыжки зверя чрезвычайно характерны. Он прыгал не так, как кошка или собака, то есть один прыжок быстро и непосредственно следует за другим, а с расстановками: после первого он на несколько мгновений задерживается на земле, как бы собираясь с силами для следующего. Говорили также, что в одном месте зверь прошел подобными прыжками под неугомонную пальбу солдат совершенно открытое пространство шагов в двести, но это чуть ли не из охотничьих рассказов…

Как длина прыжков, так равно и их характерная особенность замечены многими охотниками и солдатами и не подлежат сомнению, что же касается их высоты, то я мог только добиться (от солдат) неопределенного указания на то, что зверь идет (по заросли) «вровень с камышом». Принимая в расчет среднюю высоту камыша в пять аршин, зверь описывает пологую дугу высотой более четырех аршин, с хордой в девять-десять сажен, что не представляет ничего невероятного. Тигр, по-видимому, легко прыгает на стены сажени в две вышиной, а через стенки аршина в три без всякого затруднения перепрыгивает с коровой или лошадью в зубах. Относительно задерживания во время прыжков я не думаю, чтобы это был нормальный ход зверя. Если бы таким способом он бросался на добычу, то сторожкое животное, каковы, например, дикие козы, всегда имеет время спастись, если тигру приходится достигать его двумя-тремя прыжками. В таких случаях он неминуемо должен делать прыжки, быстро следующие один за другим, как в броске борзой собаки. Вероятно, у тигра имеется разница в ходе при нападении и в том случае, когда он уходит от преследования. Умный зверь, заметив опасность, которой он подвергается на открытом месте, старался делать прыжки как можно длиннее, чтобы достигнуть спасительных зарослей, между тем почва полян, состоящая из корней выжженного камыша и осоки на слабом илистом грунте, пропитанном водой, как губка, давала ненадежный упор ногам. Впрочем, почти подобным же способом тигр преследовал одного охотника в аулах, выше по Чирчику, «то бежит, припавши к земле, как кошка, то сделает большой скачок», — где место было ровное и грунт, конечно, сухой и прочный