Во всяком случае при тех или других обстоятельствах один или пара тигров сделались людоедами, несомненно одно, что в этом играл какой-нибудь случай, потому что постоянных причин нет, а если бы они существовали, то людоеды появлялись бы чаще[129].
Ни бай-курганский бий, ни другие киргизы не могли точно сообщить, держатся ли звери в данное время в этой местности или ушли куда: ездить в кймЫШи они опасаются, а нападений ни на скот, ни на людей не было уже с неделю. Кроме того, теперь наблюдения над жизнью зверей затруднились еще тем, что бывший раньше снег растаял и следов близ самых аулов не стало видно. По прибытии на хутор Жемчужникова начальника отряда и некоторых из офицеров-охотников, 2 марта мы были в аулах Бай-Курган, и, чтобы окончательно увериться в присутствии зверей близ ак-курганской тропы, было решено привязать к камышам в виде приманки в разных местах двух коров и собаку. С этой целью вместе с киргизами отправился я и стрелок К-ий. Во время поездки нами были осмотрены камыши вдоль ак-курганской тропы и несколько влево от нее; более же широкое исследование местности было нам воспрещено из опасения спугнуть тигров. На одной поляне, вдоль старой, заброшенной тропки, нами найдены ясные отпечатки следов в квадратную четверть величины; по определению киргизов, следы эти были оставлены дня два тому назад. При возвращении по ак-курганской тропе близ места гибели популярного Хан-Мурата найдены вторые следы, совершенно свежие, оставленные на подсыхающей грязи дороги не далее, как в предыдущую ночь. Эти следы были значительно больше, вершков пяти в диаметре, совершенно печатные, как говорится. Зверь вышел из камышей с левой стороны, потоптался на дороге, прыгнул через арык и ушел куда-то вправо. Впоследствии, во время охоты, я близ этого же места встречал свежие следы еще раза два. Очевидно, зверь посещал тропу каждую ночь, может быть караулил на ней несколько времени, а затем уходил куда-то вправо, на восток, — должно быть в намеченную раньше свою охотничью область.
К. третьему числу прибыл в бай-курганские аулы батальон и охотники, и утром было решено произвести облаву. План облавы не только не вырабатывался русскими охотниками, но даже многим не был известен и приблизительно. Впрочем, порядочного плана мы и не могли бы выработать, главным образом потому, что местность не была в точности известна раньше, а рекогносцировками не освещена. Как впоследствии оказалось, предположено было выполнить приблизительно следующее: когда сбитые из окрестных аулов киргизы под управлением мергеней (кстати сказать, тоже незнакомых с местностью) откроют присутствие тигра и заставят его где-нибудь залечь, батальон цепями охватит место, а охотники пройдут к зверю в юртах и убьют.
Охотники Европейской России, конечно, не поймут, что это за странный план такой и причем тут юрты. Постараюсь объяснить. Во-первых, план этот киргизский, и нужно заметить, применяется иногда с успехом в местах более или менее открытых, а не в сплошных зарослях высоких камышей, где не только пеший, но и всадник с лошадью скрывается, как в темном лесу. Затем юрты применяются преимущественно зимой, когда лежит снег, хотя бы и в виде тонкого налета, и зверя следить легко. По этой последней причине этот способ сравнительно чаще применяется в Северном Туркестане, где снежные зимы бывают каждый год и снега лежат подолгу.
Охота с юртами выполняется так: толпа конных киргизов едет по следам зверя и заставляет его где-нибудь залечь. В этом случае весь расчет основывается на том, что тигр не любит днем долго ходить, а в случае преследования старается забраться в какое-нибудь укромное местечко. Разумеется, подобную нехитрую штуку можно проделать только с таким зверем, который не испытал раньше никакого преследования, привык к людям и относится к ним запанибрата… Таких зверей, живущих целые года среди густонаселенных местностей, какова, например, Чирчикская долина, в Туркестане много; они-то исключительно и попадают под пули киргизских фитильных мултуков.
Раз тигр залег, а лежит он вообще довольно смирно, а главное упорно, загонщики оцепляют место конными пикетами. В это время собственно охотники (мергени) вяжут из привезенных на седлах решетчатых терегов (остова) разобранной юрты маленькую охотничью юрту, складывая боковые решетки для прочности в два раза и крепко связывая их веревками. Сверху кладутся крест-накрест две толстые палки, а на них два ряда терегов, прикрепленных к вершине стенок веревками. Таким образом выходит прочный решетчатый цилиндр с плоской, тоже решетчатой крышей, представляя полную возможность действовать из него как из ружей, так — в случае нападения зверя — и пиками, и рогатинами. С одной стороны юрты, которая должна быть передовой, укрепляется на крыше кол, а на нем делается чучело человека в халате, с чалмою или малахаем на голове. Внутри юрты, на высоте аршина от земли, продеваются в решетки крест-накрест две палки, служащие как для носки юрты, так, главное, для удержания ее от опрокидывания, в случае если зверь бросится. Собранная юрта имеет от трех до четырех аршин в диаметре и до трех аршин высоты и может свободно вместить от шести до восьми человек охотников, чего вполне достаточно даже для плохо вооруженных киргизов.
