Маневры неудачников - [6]

— Я тоже так думаю, — сказал Рома. — Но проблема в том, что моё мышление кардинальным образом отличается от мышления наших вояк. Военные любят всё большое и красивое, а «Спектрум» — это чертовски здоровая блестящая штуковина, чтобы они могли просто так отказаться от своей любимой игрушки.

— Это сейчас, — сказал я. — Когда начнётся свалка, всё изменится. Существует такое понятие, как военная необходимость.

— Есть ещё такое понятие, как инерция мышления. Многие военные от него страдают.

— Меня дико раздражает идея о том, что среднестатистический штатский умнее среднестатистического военного, — сказал я. — Тебя послушать, так в армии вообще одни неандертальцы служат.

— Мой отец был военным, — сказал Рома. — Я ненавидел своего отца.

— Это твоя личная драма, — сказал я.

— И потом, я — не среднестатистический штатский. Я умнее.

— И ты думаешь, что в армии нет никого умнее тебя? Или хотя бы твоего же уровня? — уточнил я.

— Ты ещё расскажи мне, что ВКС — это щит человечества, единственное, что защищает нас от угрозы уничтожения, — процитировал Рома фразу из пропагандистского ролика Альянса.

— Учитывая ситуацию в галактике, ты должен признать, что в этих словах есть смысл, — сказал я.

— Проблема только в том, что от угрозы уничтожения этот щит нас всё равно не спасет, — сказал Рома. — Когда начнётся свалка — это будет конец всему. Кто бы ни выиграл в этой войне, человечество получит смертельный удар, от которого мы уже никогда не оправимся.

— Давно ты примкнул к сторонникам «рагнарека»?

— Я, скорее, сторонник апокалипсиса, — сказал Рома. — Рагнаристы считают, что кому-то удастся выжить и начать новый виток развития. Я же думаю, что свалка поставит в истории человечества одну большую жирную точку.

— И как тебе живётся с подобными взглядами? — поинтересовался я.

Он пожал плечами:

— Я уже не помню времен, когда у меня были другие взгляды. Так что мне не с чем сравнивать.

— И каковы твои планы на будущее?

— Сегодня с утра ты едок и язвителен, друг мой, — сказал Рома. — Но, несмотря на это, я всё равно тебе отвечу. Я собираюсь накопить достаточно денег, чтобы эмигрировать на какую-нибудь захудалую планету и прикупить себе там ранчо с личным бомбоубежищем. Свалка будет долгой, так что у меня есть все шансы умереть от старости и не узнать, чем всё кончилось. Хотя я уже сейчас знаю, что ничем хорошим это не кончится.

— И снова ущербная логика, — сказал я. — Свалка будет долгой, но отнюдь не повсеместной. Всегда будут существовать какие-то островки спокойствия, до которых война ещё не докатилась. С другой стороны, ты никогда заранее не узнаешь, в какой очередности планеты попадут под волну атаки, следовательно, не сможешь правильно выбрать ту, которая позволит тебе дожить до естественной смерти от старости. Если ты просто хочешь прожить как можно дольше, тебе нужно покупать не ранчо с бомбоубежищем, а космический корабль, достаточно быстрый, чтобы вывести тебя из-под удара.

— По сути ты прав, но тут есть две сложности, — сказал Рома. — Во-первых, я не умею управлять космическим кораблем.

— Это не сложно, — сказал я.

Мне удалось освоить сиё нехитрое искусство всего за полгода усиленных тренировок на Леванте. Конечно, любовь к космическим симуляторам, в которые я играл в своей «прошлой» жизни, здорово мне в этом помогла, но я полагаю, что пилотировать современные космические корабли гораздо проще, чем управлять самолетами в двадцатом веке. Хотя самолетами в двадцатом веке я и не управлял.

— Поверю тебе на слово, — сказал Рома. — Вторая сложность заключается в том, что приличный космический корабль стоит раз в десять дороже, чем ранчо с личным бомбоубежищем на какой-нибудь захудалой планете, и если на ранчо я и смогу накопить до начала свалки, то мои шансы за этот же срок накопить на космический корабль стремятся к нулю. Хотя теперь я понимаю, почему ты такой спокойный. Ты-то уверен, что в случае опасности сможешь свалить отсюда в несколько минут, да?

— Если что, я возьму тебя с собой, — пообещал я.

— Что человек, у которого есть собственный космический корабль, вообще делает в службе безопасности этой помойки? — тоскливо поинтересовался Рома.

— То же, что и ты. Зарабатывает себе на жизнь, — сказал я.

— То есть на корабль ты заработать смог, а на жизнь — нет?

— Я на корабль не зарабатывал, это подарок, от которого неудобно было отказываться, — сказал я. — Кроме того, он старый и списанный.

— Некислый подарок, — вздохнул Рома. — Кто бы мне космический корабль подарил? Пусть даже старый и списанный.

— Попытайся вспомнить, нет ли у тебя богатых родственников или друзей, у которых завалялся лишний космический корабль, — посоветовал я.

— Есть, — сказал Рома. — Ты.

— Он у меня не лишний.

— Жаль, — сказал Рома. — Впрочем, ты обещал взять меня с собой, если что. Это уже хоть что-то, и я собираюсь поймать тебя на слове.

— Не думаю, что в ближайшее время станции будет угрожать какая-то опасность, — заметил я.

И тут, словно издеваясь, у меня запищал служебный коммуникатор.

ГЛАВА 2

Мистер Реймондс, встретивший нас в опорном пункте охраны на третьем ярусе, оказался неопределённого возраста лысым толстячком, нервно комкающим в руках носовой платок. В опорном пункте охраны привыкли к нервничающим людям, поэтому персонал не обращал на него особого внимания, дожидаясь старшего по смене. То есть меня.