Манекен за столом. Роман-антиутопия - [88]
— А фермер?
— Не мед, — попенял Хлам. — Но тоже ненастоящий. А всё, что я делаю, настоящее. Все точно исполняют, что я им говорю, не то, что у нас. Смотри, какова тяга. — Он оттащил работника, взявшегося за мешок.
Работник, будто движимый невидимой пружиной, возобновлял свой путь.
Вечером послышались звуки рога. Я успел вздремнуть на мешках.
— Выметайся, — сказал Хлам. — Свадьба вернулась.
Жених поправил повязку, униженно втянул голову в плечи — раньше за ним такого не водилось — и затрусил в своё хозяйство.
В амбаре показался манекен.
Во дворе раздался топот свадьбы. Процессия, смешавшись, встала.
— Это кто? — поинтересовался Кредо в маске фермера, слегка асимметричной после стычки с Гибридом.
— Жених, — услужливо подсказал Опыт.
— О!
Брови у маски взлетели вверх.
— Как? Ещё один? Схватить его! — И Кредо выбросил руку в перчатке вперёд.
Меня вдруг охватил азарт, как в детстве.
Свадьба стала меня ловить, но от кукол легко было увернуться, а то и просто оттолкнуть.
Фермер с предельным возмущением смотрел за нашей беготней.
— Эй, вы, сморчки! — послышался не менее зычный голос. На гребне стены, широко расставив ноги, красовался Гибрид.
— За стол и его! — приказал Кредо.
— Не смей! — раздался голос Топ. Она встала рядом со мной.
Маска исказилась.
— Отправляйся к жениху, — сказал Кредо как можно строже, но неуверенно.
— Куда, в подвал? — спросила Топ.
Из-за угла ковылял Абсурд с лопатой на плече. С другой стороны пробирался Корка в позе борца.
— Ты могла уйти. А я обещал Хламу, что свадьба состоится. Мне без него не обойтись.
Корка бросился на меня, и мы вкатились в пустой автобус.
Мы с Топ и Кредо выехали из оврага.
— Я держался, сколько мог.
— Какие вы молодцы! — сказала Топ. Она обняла меня. — Ты и Гибрид.
— Ты забыла своего поклонника.
— Хлам!
Автобус стал. Мотор заглох. Ворота были близко. Быстро темнело.
Топ захотела пить. Я спустился к ручью, образованному новым рельефом местности.
Недоверчивое вещество, у, какое сердитое! Не получилось по-твоему, прильнула Топ, живая душа, ко мне.
И чего тебе надо от меня, от всех нас, живых людей? Мы — это не ты, хоть ты в нас и двигаешься, неизменно.
Так кто же кем управляет — ты, масса, или тобой нечто легкое, как дыхание. Чего же тебе так плохо?
Почему тебе, миру, так плохо без меня? Что тебе в моей душе? В моем настроении.
Тебя не тронь, а обо мне позаботиться — всегда, пожалуйста.
Когда я поднялся, автобуса не было. Караул у ворот отсутствовал.
Я пришел домой. Темно и тревожно было в саду. Окно в комнату было открыто. За столом кто-то сидел в свадебном костюме. Мне стало не по себе.
За столом находился я сам. Я не знал, как мне быть. Может, мне стоит удалиться? Раз я уже дома. Но в это время голос матери за дверью спросил:
— Ты еще не спишь?
Жених молчал, и я сказал:
— Нет еще.
— А что у тебя с голосом? Какой-то неестественный. Ты что, охрип?
— Нет, ничего.
— Можно к тебе?
— Я сейчас сам выйду.
Мать сидела в гостиной в кресле. В руках у нее лежал закрытый журнал. Меня она не замечала. Все в доме было, как обычно. Вся мебель, будто ее никто не уносил.
Хорошо, подумал я. Что плохого, что в доме мать. Ничего. Она исчезла, я это знаю. Но вот она сидит, правда, не замечает меня.
Ничего. Заметит еще. Пусть пока просто сидит, как обычно, как раньше.
Зазвонил телефон, стоящий на своем прежнем месте, и я сам вышел из своей комнаты, выслушал поздравления, ответил, разбуженная звонком, появилась Ореол в пижаме, заспанная, мимоходом, по пути в ванную, коснулась меня рукой, и я был заворожен всем этим представлением.
— Да! — сказала мать. — К тебе приходил Лагуна.
— И что… ты сказала ему?
— Я сказала ему, что ты выйдешь после свадьбы.
Я подумал, что мать должна была позвать Лагуну на банкет. Правда, она не всегда это делала. Могла и забыть.
Я перелез через забор и забрался в комнату Корки. По приставленной лестнице. Вспыхнул свет ночника, к которому тянулась рука девушки, спящей на тахте Корки. Любопытство у неё победило первоначальный испуг, и она уселась, завернувшись в простыню.
Да, Дар скорее удивилась появлению незнакомого парня у нее, гостьи Корки, видимо, находясь в некотором ожидании, что ее заметят, не могут не заметить, невозможно не обратить внимание на ее яркие, сочные губы, на удлиненные серые глаза с прищуром.
Я развернулся к окну, и она разочарованно потушила свет.
Городок будто спал. В нем никого не осталось. Совсем мало было огней.
Пустовали целые кварталы, не работали кафе, гасли вывески новоявленных фирм.
Кабак на холме был освещен, как взлетная площадка. Он привлекал внимание.
Я ожидал встретить веселящуюся толпу, но изнутри не доносилось ни звука. Я поднялся по скрипящей лестнице.
Сначала я увидел знакомую коротко стриженую голову, потом нестандартное туловище и, наконец, всего Шедевра, сидящего за столиком, как за блюдцем, в полном одиночестве, неподвижно, как монумент.
— Я выбрался.
— Ты очень сильный.
— Я? — Шедевр усмехнулся. — Я стал сильным, когда почувствовал себя слабым. Не как все. Отделился от всех. А я надеялся встретить вас тут, — неожиданно закончил он.
— Все ушли в трущобы.
— Вот как? Всем захотелось найти шоу…
Если призыв в волшебный мир внезапно оборвался на середине, уж точно не следует унывать. Нужно взять себя в руки и вынести из этого как можно больше пользы. Например, постараться сотворить самую настоящую магию. *** Когда молодая девушка поняла, что вскоре ее счастливая жизнь будет оборвана внезапным призывом в иной мир, она приложила все усилия, чтобы этого избежать. Но вместо заветного ключа от оков под названием Якорь она получила нечто большее.
Будьте терпеливы к своей жизни. Ищите смысл в ежедневной рутине. Не пытайтесь перечить своему предпочтению стабильности. И именно тогда вы погрузитесь в этот кратковременный мир. Место, где мертво то будущее, к которому мы стремились, но есть то, что стало закономерным исходом. У всех есть выбор: приблизить необратимый конец или ждать его прихода.
В архиве видного советского лисателя-фантаста Ильи Иосифовича Варшавского сохранилось несколько рассказов, неизвестных читателю. Один из них вы только что прочитали. В следующем году журнал опубликует рассказ И. Варшавского «Старший брат».