Манекен за столом. Роман-антиутопия - [70]

Ядро встрепенулся.

— Насчет когда вернемся…

В углу разгорелась потасовка. Лагуна выбросил буянов за дверь. Витамин одобрительно кивнул ему через зал. Несокрушимый союз торговли и разбоя. У них своя модель.

Лагуна, изображая пьяного, столкнулся с нами на выходе.

— Когда и где? — спросил он, не шевеля губами.

Миф растерялся, не понимая, откуда злодей взялся.

— Пропусти.

— Ты! — тихо прикрикнул на него Лагуна. — На волосок был от выбора. Слово дал. Когда и где? — повторил он с настойчивостью.

— В театре, — сказал я. — Ночью.

— Сейчас.

— Нет, — сказал я. — Не успеваем.

— Не успеваем, — как эхо, повторил Миф. Я взглянул на него, и он покраснел.

— И без кренделей! — Лагуна состроил зверскую мину. — Обману!

Я чуть было не отправил его куда подальше. В изъян. Но дальше некуда. Мы на месте. Вошел в роль, называется.

Перед салоном к нам учтиво обратился Боб.

— Никому из гостей не рекомендуется покидать город, — сказал он.

— Надеюсь, ко мне это не имеет отношения? — вдруг вспылил Миф. Я впервые увидел его таким — возмущенным. Похоже, ему это самому не нравилось — спорить. Но сейчас он не считался ни с чем.

Боб приблизился к новоселам. Он начал им что-то объяснять.

— Окрестности наводнены меценатами…

Миф запахнул свой плащ и, не прощаясь, зашагал в темноту. Больше он никого не слушался. Некоторое время я смотрел ему вслед. Потом отвернулся.

Я поднялся на крышу салона и вытащил фонарик. Рядом раздался кашель. Из башни высовывалось юное лицо столичного синоптика с бородой.

— Что вы здесь делаете? — спросил я.

— Смотрю на звезды. Сегодня полнолуние.

Луны не было.

— Хотите взглянуть? — предложил астролог.

Я приник к окуляру ненастоящего телескопа.

Яркие звезды неожиданно вплыли в поле зрения. Я сместил трубу к горизонту.

Темное пространство расслаивалось, как при оптическом эффекте.

В башню просунулся Витамин. Сначала я подумал, что мой друг сошел с ума. Он молча тянул меня к себе. Пока не вытянул на крышу.

— Любуешься? — сказал он. — Все на месте?

— Что случилось?

— Что случилось? — Витамин выглядел крайне возбужденно. Может, все клиенты перешли на медь? — Хорошенькое дело! Это я тебя должен спросить. Вот это новость! — сказал он, взявшись руками за голову. — Вот это новость!

— Что за новость? — сварливо сказал я. — У прачки вновь приплод?

— Так, — сказал Витамин, успокаиваясь. — Ты знал об этом?

— О чем? — сказал я.

— Отсюда нельзя вернуться. Вот так!

— Кто тебе сказал об этом?

Я произнес это так, что Витамин побледнел.

— Ядро…

Я окинул взглядом ночную местность. Непроницаемая мгла стлалась у горизонта. Что-то тревожное было в этом.

Потом далеко в ночи, как индикатор, замерцал огонек — костер лесоруба или охотника.

Его было хорошо видно и так, без всякой фальшивой оптики.

— А где Ядро?

— Напился и несет не в масть. — Тут Витамин очень удачно изобразил нашего друга во хмелю, навязчиво пытающегося что-то кому-то объяснить. — Нет связи — нет выхода. Он же в модели не участвует, ведет себя, как типичный отставник — гуляет. Он побывал в дальних парках и…

— Мир един, — перебил я его. — А это декорации. Какие парки? Ядро сейчас и об пень запнется. Может, он просто философствует?

— Похоже, — согласился Витамин. — Но и Лагуна утверждает, что аквариуму нет конца.

Я задумался.

— А тебе не все равно? — сказал я. — У тебя здесь дело, положение.

— Как бы не так, — сказал Витамин. В его глазах появились злые огоньки. — Я все это… рожи эти… готов терпеть, но до определенного момента. Лагуна считает, что Шедевр насобирал из экономии своей коллекционной синтетики отборных нищих со столичной помойки. Как их, обжор, отличить? Здесь все пирожные приземляются кремом кверху. И вообще, вы с Шедевром всё это затеяли, вот вы и…

Не окончив, он махнул рукой.

— Всего в избытке.

— Я тоже думал, что все будет. Всем перепадет.

— Нет лимита, — подтвердил я, как заведенный.

— Все всем? Навалом? Нет… что ты. Так не бывает. Нигде. Должен быть контраст. Закон природы. Ты думаешь, меня провели? Да куклы здесь, как люди. Модель для них естественна. Протестовать против такого положения вещей? Я тертый калач, и золоту цену знаю. Но здесь и оно самой высокой пробы. Как против этого устоять?

— Отделить.

— Рискуешь.

— Каждый выходит из модели, когда угодно.

Витамин поспешил скрыться, но я остановил его:

— Будь сегодня ночью в театре.

— Понял… — сказал Витамин.

— Всего вам доброго, — сказал звездочет.

— Досуг, ты тоже уходи. Ты ведь все понял?

— О, да.

Над головой навис вместительный открытый космос.

Топ стояла у зеркала, поправляя волосы.

Я захотел поцеловать ее, но она отстранилась.

— Ты что?

— Ничего.

— Это из-за того случая?

Не надо было мне спрашивать.

— Нет. Это не имеет значения.

Как бы не так.

— Спустимся через окно?

Хорошо, что Топ любит экскурсии. Я открыл окно.

Топ бросила последний взгляд на свою спальню, как зал, и посередине кровать. Настоящее звездное ложе, торжественное, взбитое так, что в нем можно было утонуть.

Я зацепил шаткую ступеньку веревочной лестницы. Мы спускались вниз среди зелени, сеткой покрывающей заднюю стену салона.

Видны были крыши пустых конюшен.

Под стеной стояла карета. Топ скользнула внутрь. Я сел на место кучера. Копыта зацокали по мостовой. Близилась полночь, и на улицах было пусто. Мы проехали через ворота, где адвокаты, семеня на ходу, бдительно вглядывались в печать.