Маньчжурский кандидат - [94]

— Я на твой вопрос ответила, Том, а ты на мой нет.

— На какой вопрос?

— Станешь ли ты препятствовать нам?

— Препятствовать вам? Да я потрачу на это все деньги, до цента — свои и те, что смогу занять. Я вас презираю и боюсь, но когда я думаю о вас, то больше всего боюсь за свою страну. Джонни всего лишь клоун, но ты… ты улыбаешься, а сама прячешь в складках флага кинжал, дожидаясь своего часа. Надеюсь, он никогда не настанет. Скажу тебе вот что: если через месяц, на съезде, ты начнешь обрабатывать делегации с тем, чтобы имя Джонни фигурировало в списке кандидатов — или если я узнаю, что во время телефонных переговоров с представителями делегаций, которые начинаются завтра, ты действуешь в этом направлении, я инициирую против твоего мужа процедуру импичмента и нанесу ему удар, оперируя всей информацией, которой располагаю.

* * *

После этого заявления мать Реймонда двинулась на сенатора, плюясь langrels.[28]

XXIII

Прежде чем отправиться с Реймондом в Нью-Йорк, Джози переоделась, упаковала вещи и написала длинное письмо отцу. Она сообщала, что они собираются немедленно пожениться и что они решили сделать это тихо, совсем незаметно — по вполне понятным политическим соображениям. Джози также писала, как невероятно, как бесконечно она счастлива, а также заверяла, что они скоро вернутся, и умоляла отца не говорить про их брак никому, из-за убежденности Реймонда, что его мать сразу же ухватится за новость как за новый козырь в политической игре, а все эти игры, с его точки зрения, не приносят ни одной из сторон ничего, кроме вреда.

У двери квартиры Реймонда они оказались в три часа ночи, проделав весь путь до города в машине Джози. Не задумываясь, оба посрывали с себя одежду и бросились друг на друга, как изголодавшиеся звери. Джози и плакала, и смеялась от радости, не в силах поверить, что ее истинная жизнь, единственная жизнь, которой она по-настоящему жила, потому что в ней было ее сердце, вернулась обратно. Всего лишь мгновение назад он направлял их широкое каноэ по залитому закатным светом озеру к точке белого света на небе, которая все расширялась и расширялась, пока не затмила собой мрак. А наутро этот же свет уже озарял его лицо. Вся прошлая жизнь ей просто приснилось. Она вовсе не ждала его долгие годы, просто ей приснился сон. Они сошли с каноэ на берег, она заснула у горного озера, и ей приснилось, что он ушел, и все это долгое ожидание, в мирах, далеких друг от друга, ей тоже приснилось. Но вот наконец сон закончился. Он ее любит! Любит!

* * *

Реймонд отправил Джо Давни в «Дейли пресс» краткое письмо, в котором напомнил, что берет первый отпуск за четыре года, сообщил, что его колонка написана на пять выпусков вперед, и объявил, что вернется — не указывая, куда отбывает, — ко дню открытия партийного съезда.

Приехав в Вашингтон на машине Джози, они припарковали ее в гараже Сената. Назвавшись Джоном Старром и Мэрилин Риджуэй, они вылетели первым рейсом в Майами, а из Майами в Сан-Хуан, столицу Пуэрто-Рико.

Церемония бракосочетания состоялась в Сан-Хуане в тот же день, в 17.37. Вместо свидетельств о рождении беглецы предъявили паспорта; именно благодаря этому обстоятельству слуги закона и сумели припомнить их двумя днями позже, когда ФБР объявило Реймонда во всеобщий розыск, и отделение ФБР в Сан-Хуане начало свое расследование. Они вылетели из Сан-Хуана рейсом РАА269 в 19.05 вечера и вскоре прибыли в Антигуа. Там Реймонду, который извлек из кошелька одну из многих своих таинственных карточек, предоставили кредит и номер для новобрачных в отеле.

На следующий день, на чартерном судне с профессионально-безразличной ко всему командой, они отбыли в свой медовый месяц, в путешествие по островам Гваделупа, Доминика, Мартиника, Сеант-Люсия, Барбадос, Гренада, Тобаго и Тринидад.

* * *

Когда мать Реймонда вернулась в библиотеку и обнаружила, что сын исчез, она впервые в своей сознательной жизни запаниковала. Чтобы успокоиться, она заставила себя почти двадцать минут просидеть совершенно неподвижно. Но потом потребность в поддерживающей дозе стала такой острой, что она едва не упала, взбегая по лестнице за героином и жгутом. Накачавшись до такой степени, что глаза у нее едва не вылезли из орбит, Элеонор сменила костюм изящной девушки-молочницы на удобную одежду, в которой можно было с комфортом добраться до аэропорта, а оттуда — до Вашингтона. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза, позволив реке безмятежности омывать тело. Следовало объективно оценить ситуацию и решить, что делать, как преодолеть последствия катастрофы. Хотя по ее приказанию слуги обыскали весь дом вдоль и поперек, а сама она проверила комнату Реймонда, больше всего миссис Айзелин доверяла собственной интуиции, а та подсказывала, что сын от нее ускользнул, поскольку в его механизме произошла поломка. Она знала — с той же степенью уверенности, с какой могла назвать, какое сегодня число, — что если механизм функционирует как надо, то после того, как дама бубен попадет в поле зрения Реймонда, а потом будет удалена, он может до скончания дней просидеть в комнате в состоянии одновременно и подвешенности, и полной готовности ко всему. Так что у нее была причина паниковать.