Маньчжурский кандидат - [39]

Его мать ложиться не стала. Вместо этого она забралась сначала под холодный душ, потом под горячий, в качестве утешения ввела себе в вену на левой руке приличную дозу морфия (недаром Элеонор всегда носила одежду с модными длинными рукавами) и села к пишущей машинке, чтобы состряпать маленькую записочку от Реймонда к Джози. Она переделывала ее трижды, для полной уверенности, но, закончив, не сомневалась, что все как надо. Подписавшись его именем, она заклеила конверт. Оделась, села в пикап и поехала прямо к дому Джордана. Джози не было — по поручению отца она ушла на почту; но сенатор оказался на месте. Мать Реймонда заявила, что им необходимо поговорить, и он пригласил гостью в дом. В шесть часов тем же вечером Джорданы упаковали свои вещи и покинули домик на озере.

Джози, которая влюбилась в Реймонда не меньше, чем он в нее, а может, даже и больше, поскольку была здоровой, нормальной девушкой, так никогда и не поняла, почему все кончилось. Отец сказал ей, что этим утром Реймонда призвали в армию; он позвонил, но успел лишь сказать, что не может встретиться с Джози, и попрощался. Отец прочел то самое, написанное матерью Реймонда ужасное письмо, содрогнулся с ощущением, что его вот-вот вырвет, и сжег послание. Мать Реймонда объяснила сенатору, что, несмотря на их личные разногласия, она не может допустить, чтобы такая прекрасная девушка как Джози пострадала из-за Реймонда, который вводит ее в заблуждение. Дело в том, продолжала она, что Реймонд гомосексуалист и, в некотором роде, дегенерат. Для прелестной, милой девушки будет гораздо лучше, если она как можно быстрее забудет о нем.

VI

В феврале 1953 года, спустя чуть больше двух месяцев после увольнения из армии, Реймонд получил работу в качестве репортера-наперсника — привратника башни из слоновой кости Холборна Гейнеса, известного международного политического обозревателя «Дейли пресс», в Нью-Йорке. Это стало следствием: (1) телефонного звонка главного редактора «Джорнал» Джо Давни главному редактору «Дейли Пресс»; (2) взаимоотношений мистера Гейнеса с миссис Джон Йеркес Айзелин, которой он восхищался как обладательницей одного из лучших политических умов в стране, хотя и несколько ее недолюбливал, и (3) получения Почетной медали.

Мистер Гейнес, человек лет шестидесяти восьми — семидесяти, в любое время года надевал под рубашку шелковый шейный платок, постоянно и в весьма больших количествах употреблял голландское пиво, от которого, однако, не полнел и не выглядел сонным, и находил практически все события, случившиеся в политике, от восхождения Цезаря до падения Адамса Шермана, весьма занятными проявлениями нашей цивилизации. Изучая детальные отчеты — из числа тех, которые никогда-не-будут-опубликованы-в-таком-виде — руководителей бюро своего издания, разбросанных по всему свету, где содержались сокровенные сведения касательно подоплеки всех реальных и воображаемых политических маневров, он прихлебывал пиво и посмеивался, как будто срез мировых бедствий текущего дня был написан Марком Твеном.

Человек прямолинейный, он в первый же рабочий день Реймонда сообщил тому, что терпеть не может болтовни, и заметил, не слишком искренне, как хорошо будет им обоим, если каждый станет делать свое дело, обходясь без разговоров. Это до такой степени устраивало Реймонда, что тот даже не поверил в свою удачу. Он работал быстрее и лучше, чем обычно, и, случалось, вынужден был дожидаться, пока мистер Гейнес, с ворчанием подтолкнув к нему груду бумаг, загрузит его новой работой. Дожидаясь, он сидел, погрузившись в себя и от всей души желая погрузиться туда настолько, чтобы ничего не видеть, не слышать, не воспринимать, и страшась, что мистер Гейнес вдруг вздумает заговорить, и тогда ему придется выйти из этого своего состояния. Так он сидел, ждал и в конце концов пришел к заключению, что они с мистером Гейнесом так необыкновенно подходят друг другу, что лучше некуда, даже если допустить, что один бы работал по ночам, а другой днем.

Усилиями менеджера по работе с персоналом «Дейли пресс», молодого человека по фамилии О'Нил, сотрудники редакции устроили в честь Реймонда банкет (от которого мистер Гейнес был автоматически освобожден, поскольку он, в конце концов, уже успел познакомиться с Реймондом), чтобы приветствовать в своих рядах национального героя. О'Нил сообщил Реймонду о своих планах относительно банкета, когда они вдвоем стояли в офисе мистера Гейнеса, одном из множества небольших помещений со стеклянными стенами, выстроившихся в ряд вдоль задней стены здания. Услышав новость, Реймонд врезал О'Нилу, повалил на письменный стол и плюнул на него. О'Нил не стал требовать объяснений. Он встал, тоненькая струйка крови стекала с левого угла его рта, и принялся молча избивать Реймонда. Они были примерно одного возраста и веса, однако О'Нил имел одно ключевое преимущество перед Реймондом — у него имелся в этом деле свой интерес. Избиение было произведено качественно и быстро, однако Реймонд, пусть даже столь негативным способом, успел уловить, в чем состоял интерес О'Нила. Поскольку банкет должен был состояться всего через неделю, а О'Нилу требовались фотографии Реймонда вместе с различными должностными лицами газеты, он был очень осторожен, чтобы не оставить следов на лице Реймонда.