Мамочки мои… или Больничный Декамерон - [3]

Ну, и кто у нас будет новенький?…

…Уже переодетая в белую форменную пижамку, Вера стояла возле поста медсестры и давала ей указания, поглядывая в свои бумажки. Симпатичная, сообразительная и расторопная, но при этом всегда потрясающе спокойная, а со стороны – так и просто безмятежная, Таня почерком первой ученицы записывала за врачом:

– Так, тринадцатая палата. Вновь поступивших двое… Берестень, гестационный сахарный диабет… Гм. Ну, давай сразу сделаем ей гликемический профиль и УЗИ с допплерометрией…

…Захарова. Патология сердца. Пролапс митрального клапана. Ах ты, зайка… И всего-то 24 года… Пиши, Таня. Консультация кардиолога, эхокардиоскопия для решения вопроса о родоразрешении…

Акушерка родзала бесшумно подошла к Вере со спины, на ходу стягивая перчатки:

– Вера Михайловна, утро доброе… Веселовская рожает, очень схватки сильные. Можно, обезболим?

Вера Михайловна кивнула, оборачиваясь:

– Доброе… Окситоцин и дротаверин по полтора кубика. Я подойду через минут десять.

Таня подняла на Веру Михайловну ясные глазки:

– Это все, Вера Михайловна?

Вера Михайловна кивнула:

– Пока все, Таня. Остальное – после обхода.

* * *

В тринадцатой палате лежали четыре мамочки. У всех разные сроки и разные проблемы. И возраст разный: старшей по виду – немного за тридцать, младшей – едва ли исполнилось двадцать. На одной из мамочек красовалась перевязь, на которой была прикреплена черная пластмассовая коробочка, холтер – прибор для круглосуточного мониторинга работы сердца.

В палате царила тишина: видно, две «новенькие» еще не совсем раззнакомились с двумя «старожилками». Ведь когда мамочки осваивались в палате, то разговоры смолкали лишь на ночь да на «тихий» час. Очень уж располагает к долгим разговорам атмосфера больницы и общее дело, которое всех их сюда привело. Обсуждаемые вопросы просто неисчерпаемые: будущие дети – в первую очередь, здоровье, мужья, свекрови, интересные случаи из жизни… Женщины из роддома возвращаются умудренными своим и чужим опытом, обогащенными универсальными знаниями по всем жизненным вопросам, нашедшими новых подруг. Между прочим, начавшаяся в роддоме дружба бывает долгой и креп кой: она ведь «закалена» самым серьезным женским испытанием… Пожалуй, есть что-то общее между службой в армии и… плановой госпитализацией на сохранение и роды, с поправкой, конечно, на гендерные особенности! Пока не отслужил в армии – не мужик, пока не родила…

Впрочем, каждое сравнение – условно. Но кому трудней – мамочкам-первородкам или солдатам-первогодкам, – еще можно подискутировать!..

А пока мамочка с холтером разговаривала не с подружками по палате, а по телефону – вероятно, с мужем:

– Лучше кураги принеси и инжира. Да, полезно. И для сердца тоже полезно. Сам-то что ешь?

Выслушав ответ, грустно улыбнулась:

– Я бы тоже сейчас пельмешков съела. Только не магазинных – маминых… Нет-нет-нет… Ну, в каком еще термосе?…

В палату вошла медсестра Таня, подошла к кровати, на которой сидела с глянцевым журналом совсем молоденькая, лет девятнадцати, мамочка, негромко пригласила:

– Пойдемте, Лазарева, сейчас мы вас подколем…

Мамочка отложила журнал, с некоторым подозрением покосилась на медсестру, почесав при этом аккуратненькое ушко с четырьмя сережками в мочке:

– В смысле, приколоться хотите?

Медсестра с заметным усилием сохранила серьезное выражение лица, с легкой укоризной объяснила юной мамочке:

– В смысле, уколем вас, простимулируем. Так надо. Вы же срок перехаживаете, Лазарева… Пойдемте.

Мамочка спустила ноги с кровати, нащупала тапочки и все же не удержалась, чтобы не огрызнуться:

– Господи, когда же это кончится: то подкалывают, то симулируют…

Когда мамочка Лазарева вышла, тяжело переваливаясь, в сопровождении Тани, другая мамочка, тридцатилетняя красавица с тяжелой светло-русой короной из кос на голове, сказала, обращаясь к женщине с холтером:

– Меня Варя зовут, а вас?

Мамочка с холтером с готовностью улыбнулась в ответ:

– Оля, Захарова. Можно на «ты».

И обе повернули головы в сторону третьей своей соседки, лежащей на своей кровати лицом к стене. Думали, представится и она. Но та, хотя и не спала и явно слышала, что самое время познакомиться, почему-то не стала оборачиваться. Варя внимательно посмотрела на худенькие плечи незнакомой девушки, и какое-то странное предчувствие на мгновение посетило ее. Как будто случайно приоткрылась входная дверь и стало чуть-чуть холоднее, как от сквозняка…

Оля и Варя переглянулись. Варя сделала неопределенный жест руками – «ну, что ж…». Оля согласно и укоризненно кивнула в ответ.

Молчаливая соседка, как будто почувствовав этот немой диалог, повернулась к ним. Не поднимая глаз от пола, по-прежнему ни слова не говоря, обулась и направилась к двери. Черный спортивный костюм красиво облегал ее стройную фигурку, со спины вообще могло показаться, что она не беременна. Девушка вышла.

Оля и Варя уже совсем озадаченно переглянулись.

– Интересно, – только и сказала Варя, а потом спросила, как бы закрыв тему неприветливой соседки: – Какой у тебя срок, Оля?…

* * *

В ординаторской врач Вера Михайловна набирала на компьютере эпикриз. С компьютером она не слишком дружила, но, привыкшая стоически преодолевать любые трудности, Вера упрямо «тюкала» по клавишам… «Не сложнее латыни», – явно бодрясь, думала она при этом про себя. И все-таки строчки подло вылезали за пределы с таким трудом созданной таблицы, и Вере снова приходилось отвлекаться на форму, не упуская при этом из виду содержание.