Мамочки мои… или Больничный Декамерон - [2]

В общем, каждый день примерно в 7.47 утра Стрельцовы въезжали во двор Большого Роддома, со стороны приемного покоя. Оттуда Вере – два шага до отделения патологии, где она работала уже без малого десять лет.

Ровно столько она помогала беременным, которых всегда – и в лицо, и за глаза – называла «мамочки», этими самыми мамочками стать. И примерно столько же она была замужем за Сергеем Анатольевичем Стрельцовым. И все эти годы мечтала стать мамочкой сама.

Не получалось…

Коллеги-врачи разводили руками и недоуменно поднимали брови: почему?… Ибо по результатам многочисленных обследований, которым время от времени подвергались Стрельцовы, приговоров, не подлежащих обжалованию, супругам никто не выносил.

Шло время, а Верочка… продолжала мечтать о ребенке. Однако некоторые врачи, к которым Вера и Сергей обращались за помощью, сразу понимающе кивали и сокрушенно пожимали плечами. В самом деле: для медиков не секрет, что бесплодие – почти профзаболевание у гинекологов, настолько часто оно встречается в их среде. И кажущаяся странность этого факта – вопрос довольно спорный. Особенно для самих врачей, которые каждый день не только помогают малышам появляться на свет, но и – по разным причинам – содействуют тому, чтобы какая-то часть детей на свет не появилась… При множестве оправдательных моментов сами медики с себя этот грех не снимают. И лишь по-своему отмаливают его – ежедневно, еженощно творя свой дивный труд родовспоможения…

Следом за серебристым «рено-меган» Стрельцовых, а то и опережая его на пару минут, во двор въезжал не очень новый, но ухоженный, а главное – вместительный темно-серый «фольксваген» Владимира Николаевича Бобровского, заведующего отделением патологии, в котором работала Вера Михайловна Стрельцова. «Краса и гордость» Большого Роддома – так любили величать своего руководителя сотрудницы Владимира Николаевича, особо выделяя первое слово – краса, потому что Бобровский и в самом деле был очень красив. Красивее, пожалуй, чем это нужно было бы для гинеколога.

Дело в том, что порой в практике Владимира Николаевича случались весьма романтические истории, в чем он, видит Бог, виновен не был ни одной секунды. Пациентки всегда были для него лишь пациентками. И даже очевидная женская прелесть некоторых из них оставалась лишь сопутствующим обстоятельством, никак не отмеченным ни в истории болезни, ни в личном отношении Владимира Николаевича. Однако «мамочки», лежащие в его отделении, несмотря на свои реальные «беременные» проблемы, не могли не замечать, что у доктора Бобровского прекрасные серо-синие глаза, густые брови, что он высок, строен, что у него глубокий мягкий баритон и красивые, скульптурной лепки руки, какие часто бывают у практикующих хирургов. Доктор Бобровский и думать не думал, что, когда он общается с «мамочками», на его мужественном лице проявляется необыкновенное выражение: искренний интерес, нежность, сочувствие, мягкий юмор и в то же время уверенная сила, особенно четко читающаяся в его ярких глазах. А ведь все это в обычное время, в отрыве от больничных реалий, делает мужчину абсолютно неотразимым. Для большинства женщин!

Да, доктора Бобровского любили все: пациентки, коллеги обоих полов, руководство, интерны. Из обозримого окружения Владимира Николаевича его, очевидно, не любили двое – муж Веры Михайловны Стрельцовой Сергей и… жена самого Владимира Николаевича. Сергей Веру элементарно ревновал: явных оснований не было, но проверенная временем, испытанная многочисленными, преодоленными совместно трудностями дружба между Верой и ее неотразимым начальником радовать его не могла по определению.

Что касается супруги Бобровского, вывод относительно нелюбви можно было сделать хотя бы из того, что пара на момент описываемых событий была полгода как в официальном разводе. В неофициальном разводе, по слухам, они были гораздо дольше.

Кстати, описываемые события произошли с декабря по сентябрь. Акушеры-гинекологи называют этот период «десять лунных месяцев». Именно это количество дней и ночей нужно женщине для того, чтобы выносить ребенка. Однако в нашем случае это лишь интересная подробность «в тему». Если читатель думает, что в конце повествования на свет появится дитя, он ошибается. К финалу нашей истории на свет появится… очень много детей!

А иначе, зачем же каждое утро во двор Большого Род дома приезжают Вера Стрельцова, Владимир Бобровский и остальные их коллеги, о которых речь пойдет позже? Да вот как раз за этим!

Глава первая Близнецы

…Каждый день Вера Михайловна приходила на работу взволнованная. Во-первых, потому что от природы отличалась повышенной эмоциональностью. Обзавестись профессиональным равнодушием, порой совершенно необходимым для работы по медицинской части, она так и не смогла. Во-вторых, потому что и в самом деле ежедневно терялась в догадках и предчувствиях: что день грядущий ей готовит? Будет ли он трудным? Легким? Радостным? Печальным? Ведь здесь, в Большом Роддоме, все, как нигде, рядом: смех и слезы, счастье и несчастье, боль, пот, кровь и нежность, любовь, надежда…

Вера шла по коридору в направлении ординаторской, на ходу снимая пальто, и думала: «Ну, что у нас на сегодня? Как там переночевала моя счастливая тринадцатая палата?…» Суеверная, как большинство медиков, она при этом не верила в какую-то особую отрицательную энергетику «чертовой дюжины». Просто по непонятным причинам именно в тринадцатой палате, как правило, случался какой-то экстрим. И если в пятницу она выписала из тринадцатой двоих мамочек, значит, им на смену в понедельник должны появиться новенькие.