— Милая, я не смогу жевать и читать одновременно, — указала я на очевидное. — Но я его обязательно попробую, обещаю.
Санни, удовлетворенная ответом, вновь устроилась под боком у отца. Виктор же, обрадованный тем, что ситуация, наконец, разрешилась, протянул мне книгу в кожаном переплете.
— Она рукописная, но почерк очень разборчивый, — мальчику явно уже не терпелось. Удивительно, как удержался и не заперся с книгой в своей комнате?
— Профессор Клаус в качестве благодарности за маленькую услугу презентовал один из своих экземпляров, — подогрел интерес к книге капитан Олбани.
— О, так у нас сведения из первых рук?! — обрадовалась я подобной удаче.
— Совершенно верно, — кривая улыбка заставила вновь спрятать глаза.
— Хорошо, давайте тогда приступим.
Я отошла чуть в сторонку и присела в кресло, открывая книгу. Приятная на ощупь, тяжелая и пахнущая морем рукопись обрадовала четкими, подробными иллюстрациями. Пролистав первые страницы, содержащие изображение самих островов и навигационные пометки, я открыла первую главу. Пауза затянулась. Под непривычным названием на латыни было изображено нечто. Нечто странное. Я даже попыталась перевернуть книгу вверх тормашками, чтобы убедиться, что я ее правильно держу. Покрутив ее еще пару раз, сдалась.
— Что это?
Санни не сдержав любопытства, подошла ко мне и заглянула в книгу.
— Э— э— э, — ее растерянность была зеркальным отражением моей.
Капитан Олбани тихо посмеивался, но не вмешивался, позволяя нам самим разобраться с удивительны открытием.
— По всей видимости, ваше недоумение вызвала первая статья с изображением насекомого, — блеснул эрудицией Виктор.
— Насекомое? — нет, я действительно удивилась.
— Да, это насекомое, — пояснил он еще раз. — Но это еще ничего, там еще будет рыба, вот где странности.
— Еще что-то, более невероятное? — я была столь впечатлена, что забыв о своей необычной реакции на капитана, посмотрела прямо на него.
— Удивительного в мире много, мисс Блю, — серьезно сказал мужчина, не отводя взгляда. — И порой оно находится в самом неожиданном месте и гораздо ближе, чем мы искали.
* * *
За время чтения нам пришлось еще раз наполнить вазочки и сменить свечи. Заметки оказались очень увлекательными, и расходиться по комнатам никто не желал. Было уже далеко за полночь, когда Виктор, продержавшийся гораздо дольше Санни, сдался и закрыл глаза, мгновенно погрузившись в сон. Я с облегчением отложила книгу.
— Я начала думать, что мне суждено уже сегодня увидеть конец последней главы, — проговорила я осипшим от долгого чтения голосом.
— Это было бы печально, — также не повышая голоса, ответил капитан Олбани.
Я вопросительно взглянула на него, намекнув, что жду пояснения. И мужчина меня не разочаровал:
— Люблю растягивать удовольствие, — кривая улыбка заставила покраснеть.
— Я … — в голове стало совсем пусто. — Я … хм…
— Хороший вечер, грех не повторить, — капитан перевел взгляд на детей, возвращая мне веру в то, что мне всего лишь почудилась двусмысленность в его словах.
— Думаю, надо устроить детей удобнее, — сменила я тему, поднимаясь с кресла и расправляя юбку.
— Бесспорно, — легко согласился Олбани.
Я оставила книгу на столе и направилась к Санни, с намерением помочь ей перебраться на кровать, но не успела даже приблизиться, как капитан подхватил девочку на руки. Мне ничего не оставалось, как отступить. Что-то, очень похожее на ревность, кольнуло сердце. Откуда это скверное чувство? Сжав кулачок покрепче, я одернула себя.
— Поможете с одеялом? — позвал капитан.
— Конечно, — поторопилась я откинуть лоскутное покрывало и разгладить простынь.
Девочка, не просыпаясь, уютно устроилась на подушке, подсунув ладошки под щеку.
— Сладких снов, — шепнула я, невольно улыбнувшись и поправив выбившуюся из косички светлую кудряшку.
Еще секунду я позволила себе полюбоваться ангельским личиком и только потом подняла взгляд. Я не заметила, когда он подошел, но капитан Олбани оказался неожиданно близко. Черные глаза смотрели практически в упор: внимательно и с ожиданием. Комната внезапно сжалась и стала совсем крошечной. Тишина дома и мерное посапывание детей создали ощущение, будто в целом мире за пределами этой спальни больше никого нет. Я забыла, как дышать и пришлось напоминать себе о каждом вздохе. Сердце запнулось на миг, а потом принялось стучать так, словно опаздывает. Жаркая волна затопила шею и щеки. Во рту пересохло.
— Нужно уложить Виктора, — шепнул Олбани.
Я с трудом кивнула, но если быть откровенной перед самой собой, то должна признать — вопроса я не слышала. В ушах бухало в такт с ударами сердца, и я даже под страхом смерти не могла взять себя в руки. Кивнув еще раз на всякий случай, я вцепилась пальцами в ткань платья. Почему-то оказалось очень важным держаться хоть за что — то, чтобы эти странные теплые волны не унесли в неизвестном направлении.
Огонек свечи дрогнул и потух.
— Ох, — вырвалось у меня.
Темнота помогла вернуться в действительность, и я потянулась к столику, чтобы нащупать подсвечник, однако вместо холодного металла мои пальцы поймали теплую мужскую руку.
— Ой, — мой писк напугал меня саму.
