Хлопнула входная дверь. Сумочка полетела на пуфик. Туфли остались сиротливо стоять на коврике в прихожей. Паркет приятно охладил босые ступни ног.
Устало потирая шею, я направилась в спальню, желая прилечь, расслабиться и не думать ни о чем хотя бы пару минут. Головная боль усиливалась медленно, но верно, перерастая в мигрень. Слабость в теле и полное нежелание двигаться. Так было вчера, есть сегодня и будет завтра.
Широкая двуспальная кровать, туалетный столик с большим зеркалом, плотные шторы и унылые коричневатые обои. Каждый раз, глядя на них, искренне удивляюсь своему выбору. Ужасный цвет, невыразительная фактура и полное несоответствие интерьеру. Как я могла их купить? Подобная мысль уже не впервые посещает меня, но сменить раздражающие меня обои так и не получается. Постоянно не хватает то времени, то сил, то желания.
На прикроватной тумбочке стояла пепельница, источая отвратительный запах сырого пепла. Значит, муж опять курил в постели. Дрянная привычка. Схватив с тумбочки хрустальное «кладбище» окурков, понесла прочь, избавиться от содержимого. Каждый раз прошу не смолить в спальне. Всегда можно выйти в подъезд или на балкон, но нет, обязательно нужно отравить воздух во всей квартире.
Каждое движение отдавалось болезненной пульсацией в голове. И потому, бросив пепельницу прямо посреди кухонного стола, вернулась в спальню. Тесное платье упало на пол, прохладные простыни усмирили боль в мышцах, позволив расслабиться и забыться.
* * *
Из дремы меня выдернул грохот на кухне и запах гари.
— Бля, — раздалось приглушенное ругательство.
Мигрень, терзавшая меня, вновь напомнила о себе. Но жизненный опыт подсказал, что попытка вновь вернуться в тишину не удастся. Оставалось лишь одно — прекратить мужские страдания. Укутавшись в халат, отправилась на звук очередного мата.
Как и ожидалось, от яичницы осталась лишь черная, похожая на обувную стельку, клякса. Мужчина, что зовется моим мужем уже десять лет, угрюмо смотрел на сковороду как на кровного врага. Недобрый прищур стального цвета глаз, поджатые тонкие губы, напряженный тяжелый квадратный подбородок. Расстегнутые верхние пуговицы рубашки, ослабленный галстук и перекинутое через плечо полотенце. Снова придется застирывать жирные пятна. Неужели так сложно быть более аккуратным? С большим уважением относится к тем усилиям, что я прилагаю для обеспечения порядка и комфорта? Хоть чуточку ценить их? Когда-то я любила эту небрежность в нем, ту легкость, с которой он относился к вещам и жизни. Со временем его небрежность стала восприниматься как пренебрежение.
— Оставь, я сама.
— Было бы замечательно, — отозвался он и, сунув мне в руки испорченную сковороду, отправился в ванну, охладить обожженные пальцы.
— Спрей от ожогов в аптечке, — крикнула я ему вдогонку.
— Угу, — невнятно отозвался он.
Оглядев перепачканную кухню, я только тяжело вздохнула. Как можно было всего за пару часов успеть столько натворить?
Мелко нарезанная ветчина, парочка помидорок-черри, несколько яиц и щепотка зелени. Руки сами, без участия мыслей, выполнили знакомые действия. Все отработано до автоматизма. А когда-то я очень любила экспериментировать с рецептами. Как давно это было…
— Уже готово? — усталый голос за моей спиной отразил и мое собственное состояние.
— Еще минутку, — кивнула я на обеденный стол, приглашая присесть.
Раздался легкий шорох и едва слышный скрип паркета. Я поморщилась, но сдержала резкие слова. Терпеть не могу, когда он так делает: вешает снятый галстук на спинку стула, а потом оттаскивает последний, не приподнимая над полом. Не раз приходилось полировать паркет, а галстук так и будет висеть, пока сама не уберу на место. Всегда удивляюсь, неужели так сложно сделать все правильно?
Ужин прошел под бубнящий телевизор. Сводки новостей сменились глупым ток-шоу. Все как обычно. Тогда почему что-то гложет меня? Тревожное чувство усиливалось с каждой минутой, пробегая по позвоночнику холодком предчувствия.
— Что-то случилось? — поднял на меня глаза Алексей, отвлеченный от телевизора моим ерзаньем.
— Не знаю. Ощущения такие странные, тревожные.
— Устала, наверное, — и вновь отвернулся к экрану.
— Наверное, — вздохнула я, но меня уже никто не слушал.
Еще пара минут молчания и мужчина поднялся, унося свою тарелку в раковину. Звякнула посуда о жестяную поверхность мойки. Ну, хоть капельку аккуратней, сколько можно просить?
— Спасибо, — привычно «клюнув» меня в щеку, Алексей ушел на диван, где его ждал ноутбук.
Вот тебе и семейный ужин во всей своей красе.
Плеск воды, посудная губка, густая пена. Тарелки стройными рядами встали в сушилку. Уничтожены все следы пребывания мужчины на кухонных квадратных метрах. Нажатие на кнопку и телевизор, прерванный на полуслове, потух.
В спальне было тихо и сумрачно. Лишь через шторы время от времени пробивались нечеткие блики, но благодаря пластиковым окнам уличная пыль и городские звуки не проникали в комнату. И все бы было здесь хорошо, если бы не эти коричневые обои. «Обязательно нужно будет их поменять» — подумала я уже в сотый раз за последние полгода. Надо в душ.
Шум воды в душе сменился тихой капелью. Давно попросила мужа заменить смеситель, но раздражающая протечка по-прежнему была неотъемлемой частью нашей ванной. Но вновь ругаться по этому поводу не было ни сил, ни желания. С безразличием посмотрев на «плачущий» кран, укуталась в пушистое полотенце и отправилась спать.
