Мамочка в подарок - [25]

— Олбани, ты не посмеешь…

— Уверен?

После этого слова холод пробрал до костей даже меня, хотя и сказано оно было другому человеку. Стало кристально ясно — может и сделает. И я должна была бы напугаться, но… Но в это мгновение мое безграничное уважение, симпатия и нежность обрели истинный облик. Я осознала, что люблю этого мужчину.

Сильного в своей несгибаемости. Справедливого к человеческим слабостям и порокам. Невероятно преданного своей семье. Способного понять, защитить, отстоять. И пусть Санни не была его дочерью, он все равно был ее отцом. Всегда и во всем. Настоящий мужчина. Любимый мной мужчина.

И не было страшно от этой мысли. Такого человека легко любить, более того, его невозможно не любить. И пусть я обычная гувернантка, а он мой хозяин. Пусть мои чувства навсегда останутся при мне. Пусть мне не на что надеяться. Все равно он достоин такого отношения. Я буду рядом столько, сколько будет нужно, и когда придет время, уйду с легким сердцем, зная, что сделала все, что могла.

Осознание всего этого стало не столь неожиданным, как несвоевременным. Не то время, не то место и уж точно не самая подходящая компания. Но все самое важное в наших жизнях чаще всего случается неожиданно, и я не стала исключением. Потому бушующие эмоции не удалось спрятать внутри себя.

Капитан то ли почувствовал перемену во мне, то ли так сложились обстоятельства, но наши взгляды встретились именно тогда, когда в голове четко засияла мысль: «люблю!».

Увидел. Услышал. Понял.

* * *

Это была короткая секунда и в то же время бесконечно долгая. Люди, вещи, слова все растворилось в этот миг. Были только он и я. Ноющее чувство в груди чем-то неуловимо напомнило голод, как будто могу лишь посмотреть на обожаемое пирожное, но не могу попробовать. Как будто мне дали лишь прикоснуться к чему-то важному и нужному, но не взять себе. Черные глаза сверкнули триумфом, а появившаяся на губах улыбка была полна обещания. Капитан словно весь подобрался и как будто сбросил с плеч груз. Отпечаток усталости и разочарования растворился в кривой усмешке.

— Я уже все сказал, осталась лишь формальность, — слова капитана стали полной неожиданностью, и я даже не сразу поняла, что сказаны они не мне. Оказывается, разговор все это время продолжался, и только я, погрузившись в себя, потеряла нить беседы. — Мисс Блю, — уже совсем другим тоном обратился Олбани непосредственно ко мне. — Мне очень жаль, что Вам пришлось стать свидетелем столь неприятного разговора, но это было необходимо. Олбани легким движением встал из-за стола и вынул из секретера свернутые рулоном бумаги. — Я искренне надеялся, что они не понадобятся, — он немного рассеяно стукнул свертком по ладони, приглушая хлопком сожаление в голосе. — Но был готов к тому, что этот день настанет.

Листы были бережно расправлены, а перо погрузилось в чернильницу.

— Это официальное обязательство о сохранении тайны, его нарушение приведет вас в долговую тюрьму, — он протянул перо лорду Холлидею, приглашая подписать документ. Тот не сдвинулся с места. — У тебя нет выбора, Этан, иначе ты лишишься последнего.

— Ты и так ничего нам не оставил, — со всхлипами промямлила сестра капитана.

— Загородный дом, в котором вы проживаете, это наследство, передаваемое по материнской линии, так что его твой муж прогулять не сможет. Более того, если у вас хватит благоразумия добровольно подписать бумаги, то Этану останется его жизнь, а тебе так лелеемый тобою титул с приставкой «леди».

— Нам подписать? Ты намерен стребовать подпись и с меня? — возмущение леди Холлидей было до неприличия громким.

— С тебя в особенности, — не стал жалеть ее самолюбия Олбани. Женщина от неожиданности закрыла рот и захлопала глазами. Понимая безнадежность положения, она схватила перо, и почти ткнув им в грудь капитана, спросила:

— А что ты будешь делать, когда придет время очередного рейса?

— Мисс Блю замечательно справлялась, надеюсь, она и в дальнейшем не откажется от роли опекуна.

Опекуна? Отказаться? Да ни за что! Это же шанс остаться здесь, с детьми, рядом с любимым мужчиной. Теперь у меня есть возможность соприкасаться с его жизнью и быть счастливой этим. Да и Виктора с Санни я очень люблю. Будучи опекуном, я имею права на большую близость с ними, чем в должности гувернантки. Это практически приглашение стать частью семьи. Капитан продолжал смотреть на меня в ожидании ответа, пока я улыбалась все шире, до неприличия радостная от такого предложения.

— Судя по всему, мисс Блю со многим хорошо справляется, — похабно улыбнулся лорд Холлидей, ставя свою подпись на документе. — Мне даже жаль, что не успел оценить ее таланты.

Он собирался добавить еще что — то, но был вынужден закрыть рот, когда тяжелый кулак капитана врезался в его челюсть. Раздалось клацанье, и сразу послышался противный хруст. Низкий столик, на который лорд Холлидей поставил свой бокал, не выдержал веса упавшего на него мужчины и сломался. Леди Холлидей взвизгнула, а я с неприличным злорадством покосилась на поверженного нахала. Его слова не были для меня оскорбительными, потому как вызывали лишь безразличие. Этот человек недостоин того, чтобы воспринимать его слова близко к сердцу. И впервые чужая боль не вызвала сочувствия. Сколько жизней он покалечил? Пусть это лишь малое наказание за его поступки, но, несомненно, нужное.