Мамка-кормилица - [2]

— Мы не умѣемъ, — застѣнчиво выговорилъ мальчикъ — сынъ прачки.

— Да тутъ и умѣнья не надо. Вертись — вотъ и все. Вы обязаны позабавить вашихъ хозяевъ. Мы для этого васъ пригласили, дадимъ вамъ потомъ по игрушкѣ, гостинцевъ.

Бонна-фребеличка схватила мальчика-гостя за руки и сказала ему:

— Ну, прыгай вмѣстѣ со мной, вертись!

Она потащила за собой мальчика и сдѣлала съ нимъ по комнатѣ одинъ туръ, но мальчикъ упалъ и заплакалъ.

— Ну, неповоротливый какой! Тебя пригласили на елку, такъ ты долженъ веселиться, — наставляла его бонна.

Ревъ продолжался. Онъ заразителенъ. Стала, неизвѣстно почему, всхлипывать и гостья-дѣвочка. Хозяйка Шурочка ушиблась большой куклой, начала колотить ее рученкой по лицу и тоже надула губки.

Музыка прекратилась.

— Что такое? Въ чемъ дѣло? — испуганно спрашивала молодая Колоярова бонну, бросившуюся къ Шурочкѣ.

— Ахъ, ихъ и не разберешь. Одинъ упалъ, другая куклой ушиблась.

— Да отнимите у нея эту большую куклу! — кричала бабушка, мать отца. — Развѣ можно ребенку съ пудовой куклой играть!

Большую куклу замѣнили маленькой куклой, но Шурочка бросила ее и стала плакать.

Гости подтягивали.

— И къ чему только вы пригласили этихъ мальчишекъ и дѣвчонку? — говорила бабушка, мать матери. — Шло такъ все хорошо, и Шурочка, и Мурочка радовались, а тѣ все дѣло испортили.

— Да вотъ все Александра Ивановна. Она меня спутала:- пригласи, да пригласи для компаніи, — кивнула Колоярова на свекровь.

— Ну, ужъ она извѣстная фантазерка! Какъ возможно неизвѣстно какихъ дворовыхъ дѣтей приглашать къ своимъ дѣтямъ. Вѣдь это сумасшествіе! — продолжала мать матери. — Дѣти изъ подваловъ. Еще занесутъ, а можетъ быть ужъ и занесли какую-нибудь болѣзнь.

Молодая Колоярова мгновенно поблѣднѣла.

— Маменька, вы меня пугаете! — тревожно прошептала она.

— И надо пугаться. Повторяю: сумашествіе! А теперь повсюду ходятъ корь, скарлатина, вѣтреная оспа, дифтеритъ.

— Господи! Что-жъ это такое! Охъ, не могу! Дайте мнѣ капель.

Молодая Колоярова схватилась за сердце и опустилась на стулъ. Бонна побѣжала за каплями.

Подскочилъ Колояровъ къ женѣ.

— Что такое? Въ чемъ дѣло? Что съ тобой, Катя? — спрашивалъ онъ.

Ему разсказали. При этомъ жена съ упрекомъ прибавила:

— И все твоя маменька, Александра Ивановна. Ахъ, мнѣ совсѣмъ нехорошо! Я вся дрожу.

— Что такое: твоя маменька? — спросила, подходя къ нимъ, бабушка Александра Ивановна.

— Конечно-же вы! — откликнулась другая бабушка — мать матери. — Съ какой стати вы вздумали приглашать на елку неизвѣстно какихъ дѣтей?

— Какихъ дѣтей?

— Да вотъ прачкиныхъ, сапожника, которыя, можетъ быть, ужъ занесли сюда изъ подваловъ тифъ, дифтеритъ, скарлатину и всякую другую дрянь.

— Да развѣ это я? — удивилась старуха Александра Ивановна. — Это Базиль, — кивнула она на сына.

— И не думалъ, и не воображалъ!

Колояровъ стоялъ также весь блѣдный.

— Однако, ты мнѣ сказалъ: хорошо-бы пригласить другихъ дѣтей для Шурочки и Мурочки, — продолжала старуха, его мать.

— Да, я сказалъ, но я не имѣлъ въ предметѣ дворовыхъ дѣтей, я думалъ… Я думалъ про другихъ дѣтей.

— Мало-ли что ты думалъ! Думалъ, да ничего не сказалъ, а я и пригласила дѣтей черезъ горничную Дашу. Но по мнѣ, они дѣти чистыя, прилично одѣтыя…

— Ахъ, вы ужъ извѣстная фантазерка! — кинула упрекъ прямо въ лицо старушкѣ Александрѣ Ивановнѣ мать молодой Колояровой.

— Я фантазерка? Ну, послѣ этого вы совсѣмъ полоумная женщина! — вскричала Александра Ивановна.

И бабушки сцѣпились. Послышались слова: «богадѣльня, сумасшедшій домъ, накрашенная старуха, облѣзлая выдра».

— Маменька, Бога ради, уставьте! Александра Ивановна, умоляю васъ, бросьте! — упрашивала бабушекъ молодая Колоярова. — Вспомните, какой завтра день!

Но бабушки не унимались.

Колояровъ стоялъ растерянный.

— Что-же намъ дѣлать, Катишъ? — спрашивалъ онъ жену.

— Надо скорѣе гнать чужихъ дѣтей. Дай имъ скорѣе гостинцевъ и по игрушкѣ и гони ихъ вонъ! Ахъ, какое затменіе! Ахъ, какой туманъ на насъ нашелъ, что мы пригласили этихъ дѣтей! Вѣдь можно-же такихъ дураковъ, идіотовъ разыграть! Дойти до абсурда и дураковъ разыграть!

Молодая Колоярова хваталась за голову, нюхала спиртъ. Мужъ ея срывалъ съ елки гостинцы, совалъ приглашеннымъ на елку чужимъ дѣтямъ гостинцы вмѣстѣ съ игрушками и говорилъ:

— Только уходите скорѣе домой! Скорѣе домой! Гдѣ ваши пальто и шапки? Уходите домой.

Онъ позвонилъ лакея и велѣлъ скорѣе проводить дѣтей.

— Павелъ! Да потомъ надо здѣсь сейчасъ-же покурить уксусомъ! — отдала молодая Колоярова приказъ лакею.

Дѣти-гости были спроважены. Бабушки сидѣли въ разныхъ углахъ, надувшись и звѣремъ смотря другъ на дружку.

— Я, Катенька, сейчасъ, кромѣ того, попрыскаю здѣсь скипидаромъ, — сказала бабушка, мать матери.

— Не суйтесь. Это не ваша квартира! Это квартира моего сына! — закричала старуха Александра Ивановна.

— Но вѣдь нужно-же принимать какія-нибудь мѣры, — возразила молодая Колоярова. — Я думаю даже сейчасъ послать за докторомъ.

— Я сама попрыскаю скипидаромъ, — вызвалась старуха Александра Ивановна и отправилась искать бутылку и пульверизаторъ.

— Старая вѣдьма! — прошептала ей вслѣдъ мать Колояровой.

— Базиль! Пошли за докторомъ, — обратилась Колоярова къ мужу.