Мамино дерево - [2]

— Что ты хочешь?

— Что я хочу от тебя? Почему ты так говоришь? А ты помнишь, как я тебе была нужна?

— Помню, — говорит он сконфуженно и покорно. — Может, хочешь домой? Воздух становится холодным.

— Да нет, нисколько не холодно. Послушай, шмели жужжат по-прежнему. Этим можно наслаждаться бесконечно. Нет, просто мне захотелось сказать, что я вдруг осознала, какое тут изобилие запахов, звуков, шорохов, жизни… Не знаю… но вдруг я осознала это гораздо отчетливее, чем раньше. Господи, сколько тут всего…

— Да.

— Ну зачем ты так говоришь? Ведь ты этого не видишь. И почти не осознаешь. Для этого требуется много времени.

Он не возражает ей. Молчит.

Вдруг она оборачивается.

— Там кто-то идет.

— Нет.

Никого не видно.

— А я слышу, слышу, что сюда идут. Знаешь, я как будто опьянела от всего, что тут живет, шевелится, копошится.

Скьялг поражен: сюда действительно идут. Это Сигурд, его старый товарищ. Сигурд приехал домой только на каникулы. Он живет в столице, учится на врача. Скьялг тоже учится в столице. Они много времени проводили вместе, когда жили дома, и часто видятся там.

Сигурд здоровается.

— Пошло на поправку? — спрашивает он.

— Да, спасибо, — отвечает она. — А я уже давно слышу твои шаги!

— Неужели?..

— Почему ты на меня так смотришь? — вдруг спрашивает она и отворачивается, пытаясь избежать его взгляда.

— Я не смотрю.

— Только что смотрел…

— Я вижу, что тебе гораздо лучше, — спешит сказать Сигурд. — Дай-ка мне твою руку.

Он обхватывает ее слабое запястье, где чуть слышно бьется пульс.

— Ты совсем здорова, — говорит он.

Она очень довольна. Верит ему. Спрашивает, скоро ли он вернется к своим занятиям.

— Скоро. А Скьялг?

— Нет, тебе придется ехать без Скьялга. Он должен остаться со мной. Мы с ним каждый вечер будем сидеть здесь под деревом. Мне хочется просидеть здесь всю осень. До снега.

— Ага…

— Сигурд, а ты-то хоть понимаешь, сколько тут всякой жизни, под моим деревом?

Сигурд не отвечает.

Скьялг стоит чуть поодаль. Слушает. Он слишком устал. Сегодняшний день, проведенный с ненасытной умирающей женщиной, кажется ему бесконечным.

Неожиданно Сигурд говорит:

— Нам будет очень не хватать Скьялга в городе.

Мать гордо отвечает:

— Еще бы, я вас понимаю.

Скьялг подавлен. Подавлен и беспомощен. Как давно уже начался этот день. Скоро ли они уже смогут говорить, о чем хотят…

Мать говорит в пространство. Может быть, она обращается к тем, кто стоит возле нее, а может, и ни к кому.

— Я не считаю, что у Скьялга есть повод для гордости, гордиться ему нечем…

Она улыбается.

— Но я все-таки родила его. И для меня это важно…

Она погружается в свои мысли. Сидит спиной к дереву. Высокому, сильному, под корой которого бродят соки. Она так близко от дерева, что могла бы погладить комель, если бы протянула руку. И она протягивает руку. Гладит кору. Гладит. Скьялг и Сигурд настороженно следят за ее движениями.

— Что это? — восклицает она громко и удивленно. Ее рука лежит на грубой коре у самого корня.

Скьялг и Сигурд не понимают ее. Неужели у нее помутился разум? Сигурд пристально смотрит на женщину. Она это сразу же замечает.

— Почему ты на меня так смотришь?

Сигурд отводит глаза. Говорит, что следует вернуться домой, уже поздно.

— Правда, пора домой, — говорит и Скьялг.

Она не обращает на них внимания.

— Я не хочу, чтобы на меня так смотрели, — говорит она, и рука ее скользит по коре. — Я не хочу домой. Что мне там делать? А здесь — мое дерево. Мне его подарил Бендик, когда вас еще и на свете не было. Так что оставьте меня здесь.

Это приказ. И они почтительно подчиняются ему, как и подобает сыновьям.

А она рассказывает им о том, что чувствует в эту минуту.

— Я ощущаю, как под корой течет живой сок. Конечно, вы мне не верите. Но что вы можете знать о моих чувствах. Я рукой чувствую, как текут эти соки. А это значит, что я не умру.

— Конечно, не умрешь, — быстро говорят они.

Но она умрет, скоро умрет. Нынче ночью. Завтра. Через неделю.

Она не отрывает руки от дерева. Она слилась с ним. С корой и древесиной. С листвой. С травой у подножия.

— А ведь и я была одной из тех, кто дарит жизнь. И я тоже. Когда я была молодая, это было моим самым горячим желанием. И оно исполнилось. Как бы ни были горьки мои мысли, я не забываю благодарить за это. Поди сюда, Скьялг! Ведь это я родила и вырастила тебя.

Он быстро подходит к ней.

— Что случилось?

— Я сказала, что, как бы мне ни было горько, я не забываю радоваться этому.

— Я слышал.

— Но я так устала.

— Хочешь домой?

— Нет, просто я чувствую, что устала. Это утомительно — долго сидеть под деревом. Здесь так много всего, и все напоминает мне о прошлом. Нет, это для меня слишком.

— Сиди спокойно, я отвезу тебя домой.

— Знаешь, Скьялг, — говорит она, и мысли ее уже заняты другим, — мне о стольком надо было подумать, а здесь все мое сделалось вдруг таким ничтожным, что я о нем позабыла. Здесь возле меня бог, а моего будто и нет ничего. Сигурд! Ты что?

Сигурд быстро выпрямляется.

— Ничего.

— А зачем ты меня трогаешь?

— Я хотел поправить.

— Нет, ты смотрел на меня. Не смей! Я хорошо себя чувствую.

Сигурд не отвечает. Решается. Укутывает ее пледом.

— Я хорошо себя чувствую.