Мамина дочка - [15]

— Что такое? — спросил Марк. — У тебя мама дома? Ну, так я не буду заходить, просто сдам тебя с рук на руки. А вечером встретимся и поговорим.

— Мамы нет.

— Ну, тем более, согреешься и расскажешь, что произошло.

— Я не хочу, чтобы ты ко мне заходил, — проклацала я зубами.

— Это еще почему?

— Потому что у тебя есть жена.

— Что?! — завопил Марк, и мне вдруг показалось, что сейчас все как-то счастливо объяснится. Например, Марк скажет, что потерял паспорт, и выяснится, что это кто-то другой вступил в брак по его документам. Я недавно читала в газете о чем-то подобном.

— У тебя есть жена, Люба, — повторила я, с надеждой пялясь на Марка. И он вдруг как-то скис, побледнел и произнес тусклым голосом:

— А, понятно, значит, добралась она до тебя. Сильный был скандал?

— Скандала не было. Она просто показала мне свой паспорт. И попросила, чтобы ты встретился с ней.

— Пойдем в квартиру, — глядя в сторону, попросил меня Марк. — Я тебе все объясню, но сначала ты должна оказаться в тепле.

И я покорно стала подниматься по лестнице. Не потому, что поддалась его уговорам, а просто объяснения Марка почему-то пугали меня даже больше, чем все, что уже случилось.

Оказавшись в квартире, я сразу пошла в ванную и встала под душ. Волосы не мочила, — не хотелось объясняться с Марком мокрой курицей. Напротив, даже причесалась и вместо халата натянула вчерашние вещички, которые обнаружились тут же в ванной. У мамы, наверное, не нашлось сил их убрать.

Марк в мое отсутствие успел вскипятить чайник и разлить по чашкам заварку. Лицо у него было очень мрачное и решительное. Едва я вошла, он обернулся ко мне и сказал:

— Учти, Сима, я не намерен тебя терять.

— Уже потерял, — трагическим шепотом отозвалась я.

— Нет, не потерял, — возразил Марк. — Правда не так ужасна, как тебе могло показаться. А насчет того, почему я обманывал тебя… Знаешь, когда встречаешься с женщиной, сначала кажется, что нет смысла посвящать ее в тонкости своей жизни. А потом вдруг понимаешь, что надо было сделать это раньше… Да, Сима, я обманывал тебя, но я надеялся, что решу этот вопрос сам, и обман испарится сам собой. Потом я, конечно, обо всем тебе рассказал бы.

— Но ты врал мне, будто говорил своим родителям, что хочешь жениться, — прошептала я.

— Вот тут я не врал. Такой разговор действительно был.

— Но как это возможно? Ведь твои родители знают, что ты уже женат!

Марк энергично помотал головой:

— Нет, Сима, не знают.

— Но как же так?

— Я сейчас все расскажу. Просто выслушай спокойно, без эмоций, ладно?

Я выпрямилась на стуле и кивнула в знак того, что готова слушать.

— Люба — дочь ближайших друзей моих родителей, — начал рассказывать Марк. — Мой отец с ее отцом вместе учились, потом вместе распределились в этот городок, жили по соседству. Конечно, на свадьбах друг у друга свидетелями были. Потом, мы с Любой в один год родились. С самого нашего рождения слышали шуточки о том, что придется нас со временем поженить. Я всегда замечал, что ее родители как-то особенно приглядываются ко мне, а мои — к Любаше. Конечно, всегда приятно отдавать своего ребенка в проверенные руки… Но родители наши были людьми разумными, и я особо не беспокоился, знал, что под венец насильно не погонят. Мне Любка всегда нравилась только как товарищ по играм. Ведь и в детский сад вместе ходили, и в школу с первого и до десятого, и в институт вместе поступили.

Потом Любины родители уехали из страны, сначала в Израиль, потом в Америку. Люба осталась доучиваться. Мои родители ее очень в то время опекали, одно время она даже жила у нас. А я жил в Питере, на съемной квартире. Вот тут мои родители стали настойчивее. Все намекали, как Любке тяжело без родителей и какая она славная девушка. Но они, ясное дело, не столько о Любе, сколько обо мне беспокоились. Времена, сама помнишь, какие были. То путч, то расстрел Белого дома. Родители рассчитали, что, если в России начнется что-то ужасное, я успею вместе с Любой уехать за рубеж. Отец ведь не бросит больницу даже в случае атомной войны, а я по паспорту вообще русский, как и мама. В общем, Люба была по всем статьям подходящая невеста.

— А она тебя любила? — жадно спросила я.

— Любила, — вздохнул Марк с легкой ноткой самодовольства. — Родители бы меня не осилили. Но на втором курсе с Любкой случилось что-то вроде нервного срыва, она оказалась в Бехтеревке. Я, конечно, ее навещал. И там Люба мне заявила, что покончит с собой, если я на ней не женюсь. Она даже своему лечащему врачу сказала, что выпускать ее на волю нельзя, она немедленно с собой чего-нибудь сделает. Я таскался к ней в больницу почти месяц, а однажды представил, каково ей постоянно находиться за решеткой, посреди настоящих психов! И при следующей встрече сказал: пусть выздоравливает, поженимся. Ну, она быстренько пришла в норму. И мы поженились.

— А родители? — изумилась я.

— Нет, вот уж родителей я решил в это дело не впутывать! И Любу настоятельно об этом попросил. Сказал ей, что мои родители не одобрят студенческий брак.

А Любка, думаю, опасалась, как бы родители не узнали об ее отлежке в Бехтеревке. На учет ее не поставили, но, сама понимаешь, мои родители врачи, им бы не сильно понравилась невестка с психоневрологическим прошлым. Я бы им не сказал, но она опасалась. — Марк невесело улыбнулся.