Малый народ и революция (Сборник статей об истоках французской революции) - [12]
И это только крупные этапы этого движения: та же слаженность наблюдается в деталях. Если какая-нибудь община подписывает ходатайство королю, «новому Генриху IV», и Неккеру, «нашему Сюлли», то можно быть уверенным, что где-нибудь на другом конце королевства жители другой общины составляют такое же ходатайство, предпосылая ему такой же комплимент. Французы того времени словно подчиняются некоторой предустановленной гармонии, которая заставляет их совершать одни и те же поступки и произносить одни и те же речи везде и одновременно; и тот, кто знает дела и поступки таких-то буржуа из Дофинэ или Оверни, тот знает историю всех городов Франции в тот момент.
Итак, в этой странной кампании все происходит так, как если бы вся Франция подчинялась
45
слову наилучшим образом организованной партии, — но никакой партии не видно.
Здесь перед нами странный феномен, который, возможно, недостаточно объяснен. Потому что нельзя же просто сказать, что Франция того времени была единодушной, а все французы были революционерами: общность идей не объясняет согласованности действий. Эта согласованность предполагает некий сговор, хоть какую-то организацию: все французы были в заговоре, пусть, но как и кем этот заговор был задуман? Мы попытаемся составить себе представление об этом, исследуя шаг за шагом развитие революции в Дижоне и Бургундии за шесть месяцев, предшествовавших созыву Генеральных штатов[5].
Вначале несколько слов о положении правительства и о состоянии общественного мнения к концу осени 1788 г.
После бурной кампании парламент достиг своей цели: король отослал Бриенна, разрешил Штаты;
46
члены парламента, изгнанные пять месяцев назад, с триумфом возвращались во дворец. Их желания дальше не простирались; на этом также кончилась их роль. Тогда стало видно, что эти гордые представители политической власти сами по себе ничего не представляли и что они, сами того не ведая, служили орудием достижения гораздо более смелых целей, нежели их собственные. Действительно, когда эти мнимые предводители сложили оружие, их войска продолжали действовать с той же согласованностью и с тем же пылом. Созыва Генеральных штатов добились; теперь надо было издать закон о них — и буря анонимных памфлетов забушевала с новой силой.
Выборы с голосованием, удвоение числа представителей третьего сословия, поголовная подача голосов — таковы новые требования третьего сословия. Как видно, Революция снимала маску: парламент, внезапно остепенившийся, затрепетал от негодования: требования третьего сословия были направлены на уничтожение его политического существования, в первую очередь на разрушение государственного равновесия и расшатывание основ монархии. Какими бы они, впрочем, ни были трезвыми и благоразумными, король не должен был их и слушать: форма Штатов установлена вековыми законами. Король не должен был допускать не только их изменения, но даже обсуждения.
Эта позиция была почти неуязвимой; но король, по настоятельным просьбам Неккера, сам ее оставил, спросив у нотаблей их мнение. Советоваться с нотаблями — значило признать недостаточность старых форм и, что еще опаснее, признать за народом право изменять их. Как только этот принцип был признан, революционная партия позаботилась
47
о том, чтобы сделать для себя соответствующие выводы.
Странное это было зрелище: в конце ноября 1788 г. вокруг решения нотаблей, проголосовавших против удвоения представителей третьего сословия в Генеральных штатах, поползли тревожные слухи. Тотчас же третье сословие собирается в сотнях городов и местечек; и из всех уголков королевства в Версаль приходят сотни прошений, изложенных одними и теми же словами и требующих одного и того же: выборов голосованием, удвоения, поголовного голосования. Это первый эпизод кампании, не давшей больше правительству ни дня передышки до самого триумфа третьего сословия — взятия Бастилии.
К этому времени в городе Дижоне выделилась своей большой заботой об интересах третьего сословия некая группа, человек в двадцать. В отличие от многих выборных комитетов наших дней, эта группа была очень скромной; она стала известной лишь благодаря своим делам. У нее нет названия, нет общественного положения, она не сообщает никогда ни о своих собраниях, ни о своих проектах, никогда не выдвигается и не отваживается на какой-либо публичный демарш, не прикрывшись авторитетом какого-либо законного учреждения. Но поскольку она так активна, что фактически ничто не обходится без нее, что все идеи исходят от нее и что она всегда берется довести их до благополучного завершения, поскольку она, наконец, имеет сношения с многими другими группами того же рода в провинциальных городах, — мы можем без особого труда проследить ее путь.
Она состоит из врачей, хирургов и, главным образом, юристов — адвокатов, прокуроров, нотари-
48
усов, безвестных мелких буржуа, многие из которых добились того, чтобы называться депутатами от третьего сословия, но ни один не стал известным. Самые активные из них — врач Дюранд, хирург Уан, прокурор Жильот, адвокаты Дюранд, Навье, Воль-фиус, Минар, Морелле, Ларше, Гуже, Арну, городской прокурор-синдик Трюллар
В книге анализируются армяно-византийские политические отношения в IX–XI вв., история византийского завоевания Армении, административная структура армянских фем, истоки армянского самоуправления. Изложена история арабского и сельджукского завоеваний Армении. Подробно исследуется еретическое движение тондракитов.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.