Малый драконий род - [180]

Катрин Мак-Дональд, восхитительному баритону нашего квартета «Свит Эйдлайнз», которая в реальной жизни работает акушеркой (в основном, как мне кажется, для того, чтобы материально поддерживать свою страсть к пению). Катрин была моей советчицей по вопросам акушерства, за что я очень ей благодарна — но опять же если в этой области у меня и обнаружатся какие-то грубые ляпы, то вините целиком меня.

Кристоферу — за то, что регулярно способствовал моему логическому осмыслению точки зрения Бериса, отговорил меня от соблазна пустить драконов скользить по поверхности воды и помогал мне по возможности не терять головы.

Деборе Тернер Харрис — всегда и ежечасно за помощь в связном построении сюжета (она всегда знает, к чему придраться) и за то, что в течение многих лет она была и остается для меня не только замечательным писателем, но и верной и преданной подругой.

И наконец, однако никоим образом не в последнюю очередь, выражаю благодарность своему спутнику, замечательному доктору Стивену Бирду, за терпение, превышающее все мыслимые меры чувства долга, за то, что всегда умел порадовать приветливым словом, сэндвичем или чашкой чая, когда я пребывала за пределами реальности, или каким-нибудь невероятным каламбуром, когда требовалось применить совсем уж крутые меры.

Без вас, ребята, у меня вряд ли что-нибудь вышло бы.

Элизабет.

АВТОР О СЕБЕ И О СВОЕМ РОМАНЕ

Родилась я во Флориде, во второй половине двадцатого века. Мой отец служил во флоте, поэтому мы частенько переезжали с места на место. Самые ранние мои воспоминания относятся к тому времени, когда мы жили в Род-Айленде, а потом в Пенсильвании, пока мне не исполнилось семь лет. В тех местах мне очень нравилось; но потом отца послали на юг, и это стало для меня изгнанием. Ни снега, ни осеннего листопада, ни смены времен года. Для меня это было подобно глубокому аду (хотя в то время такое сравнение еще не приходило мне в голову). А как там было жарко! Мне никогда не нравилась жара, и я страшно тосковала по северу.

Как раз лет в семь я вдруг очень увлеклась чтением. Я вообще рано начала читать; меня привлекали иные миры, в которые я попадала, стоило лишь раскрыть книгу. Довольно скоро я поняла, что можно прочесть «Трех мушкетеров» бессчетное количество раз, даже выучить наизусть, но вот книга кончается — и как же узнать, что произойдет с героями дальше? Других книг Дюма в нашей библиотеке не было. Однако выход был найден: я сама с легкостью начала домысливать дальнейшее развитие событий. Разумеется, при этом главную роль я отводила себе самой: в своем воображении я сделалась еще одним мушкетером, присоединившись к этой славной компании, как когда-то д'Артаньян.

А что, быть девчонкой? Вот уж нет! Женщины там или безвольные, как Констанция Бонасье, или злобные, как миледи Винтер. Спасибо, не надо. И всех симпатичных милашек, с которыми забавлялись наши герои, они попросту обманывали и использовали. Ни за что!

Позже я прочла «Графа Монте-Кристо» — там женщины тоже были довольно-таки беспомощными, а если и сильными, то зловредными. М-да... В книге про Робин Гуда ситуация как будто оказалась получше, однако и от Марион толку было немного, так что пришлось мне опять представлять себя в роли мужчины. Затем мое сердце пленили легенды о короле Артуре, но и там было то же самое: это же надо — ни одного женского образца для подражания! От вероломства Гвиневеры я вся покрывалась мурашками, Элейн казалась мне пассивно-агрессивной манипуляторшей, а Владычица Озера вообще состояла из одной лишь руки. [4] Замечательно. Так что пришлось мне быть рыцарем. М-да...

Потом я познакомилась с автором, которого полюбила на всю жизнь, — Дж.Р.Р. Толкином. Стиль его прозы был таким, что хоть ложись и умирай на месте, а от его захватывающей мифологии сердце так и трепетало. У него тоже встречались женщины, однако они не сидели сиднем, как кисейные барышни. Женщина-воин, так-то! Это и было как раз по мне: Эовин, повергающая предводителя назгулов, произнося одну из лучших своих фраз: «Прочь, нечистый сын мрака, пожиратель падали!» Вот от чего хотелось испустить исступленный крик. Однако, повзрослев, я поняла, что и Эовин — как бы это сказать? — несколько сыровата. Ее образ — это то, что одни называют пресным, другие — скучным. Но как же, дева-воительница — и вдруг скучно?! Ну, согласна, может быть, слишком уж сильно сказано. Вообще, я бы могла растянуть свои рассуждения об Эовин на многие страницы, просто не хочу набить вам оскомину, но факт остается фактом: в конце концов она позволяет-таки находящимся вокруг мужчинам решать за нее ее же судьбу, а сама при этом едва не лишает себя жизни. Смерть или слава! Нет, это просто смешно. Вряд ли подобное обнадеживает или оказывает благотворное влияние.

Вам, должно быть, понятно, что в то время я еще ничего такого не замечала. Я лишь знала, что в своем воображении вынуждена «играть в мужчин», однако со временем я стала воображать себя в своих выдуманных историях просто переодетой женщиной — а иногда даже маленькой девочкой (впрочем, я тогда и была маленькой), к которой прислушиваются прочие герои. А я в свою очередь прислушивалась к ним... Дело в том, что наша семья много путешествовала, а в таком возрасте вряд ли возможно иметь друзей, которые живут где-нибудь на другом конце страны, и поэтому у меня были воображаемые друзья, как бывает в подобной ситуации со многими. Только моими друзьями были д'Артаньян и Атос, Робин Гуд, король Артур, пылкий Эдмон Дантес и отважный король-изгнанник Арагорн, сын Араторна. По вечерам, лежа в кровати, я в своих мечтах странствовала вместе с ними по свету — и в конце концов обнаруживала, что они уже во многом не соответствуют оригиналу. Тогда-то мне и становилось наиболее интересно.