Малюта Скуратов - [39]

.

Для кого-то опричнина — горе, а для кого-то — прибыльное предприятие.

К чему здесь помянут Штаден, ведь он чужак, немец, ему Россия — сплошь вольные хлеба и ничего другого? Но ведь и он опричник! Русский или не русский, а в опричнине он служил наравне с русскими, наравне с ними честно воевал, наравне с ними и душегубствовал. У него тоже был свой взгляд на опричнину. Из иноземцев не один Штаден попал в опричники. Там оказались и немцы, и татары, и выходцы с Северного Кавказа (князья Черкасские). Надо полагать, все они, покуда были в чести у государя, покуда им давалось многое, искренне радовались опричнине. Ведь она давала море возможностей безнаказанно набить мошну.

Генрих Штаден — очень неудобный автор. Многие хотели бы считать, что его тексты недостоверны, что он — сущий враль. В отношении опричнины Штаден сообщает такие подробности, которые либо страшны до умопомрачения, либо не укладываются в чьи-нибудь теоретические схемы. Штаден — живая черная глыбища, ворочающаяся в кромешной темноте, разнося в щепы то одно, то другое прокрустово ложе «нового осмысления» опричнины. Петербургский историк Д. Н. Алыииц посвятил специальную статью «развенчанию» Штадена[123]. Многие впечатлительные люди полагают: «Авантюрист, наемник, необразованный человек, да какие басни он там насочинял!» Но вот беда, с каждым годом всё больше обнаруживается свидетельств того, что Генрих Штаден весьма точен и в фактах, и в оценках. Да, он — авантюрист. Да, он — безжалостный и бессовестный наемник. Да, он — редкий подлец, если называть вещи своими именами. Сущая правда! Но всё это не мешает ему быть довольно точным рассказчиком. Одно ведь другому не противоречит. Темень в душе не губит ум, не лишает памяти и не отнимает способностей к последовательному изложению…

По сравнению с этим уродом, а также ему подобной публикой и Малюта хорош… Но только по сравнению.

Глава шестая ОПРИЧНЫЙ ПОХОД НА СЕВЕРНУЮ РУСЬ

Шел декабрь 1569 года. Большая карательная армия устремилась в северорусские земли. После убийства святителя Филиппа произошло великое опричное разорение Новгородчины, досталось также Пскову, Клину, Твери, Торжку и другим городам земской Руси.

Самый конец 1569-го — первые месяцы 1570 года стали временем наиболее масштабной волны опричных репрессий: на этот раз погибло как минимум в десять раз больше народа, чем при «расследовании» по делу о «земском заговоре».

Вот скупые, но устрашающие слова псковского летописца, рассказывающего об опричном разгроме Новгорода: «[Царь Иван] прииде с великою яростию в Великий Новград, с силою, и плени Новградконечне, яко же и от начала не бысть над ним таково зла и не мощи изрещи сицевыя беды, еже сотворися над ним: первое, архиепископа Пимена взят и в заточение посла… и Святую Софею соборную церковь пограбил, и пойма чюдотворныя иконы корсунския и казну всю, драгие вещи пойма, и архиепископль двор и монастыри все и церкви пограбил, и всех людей. И многих православных умучи многими муками… глаголют, 60 ООО^{27} мужей и жен и детей в великую реку Волхов вмета, яко и реки запрудитися… И сице бысть Великому Новуграду запустение»[124]. А вот еще одно летописное известие на ту же тему: «Меж Рожества и Крещения прииде царь и великий князь Иван Васильевич с великою опалою в Великой Новгород, и многия нарочитыя люди погуби, и множество много людей на правежи побиено бысть иноческого и священническаго чина, и инокинь, и всех православных християн. И бысть туга и скорбь в людех велия, и святыя обители и церкви Божия и села запустеша»[125].

Что же Малюта? Он оказался в своей стихии. То ли ему было поручено возглавить «зачистку», то ли он возглавлял крупнейший отряд «исполнителей». В любом случае, Григорий Лукьянович сыграл поистине выдающуюся роль в трагических событиях зимы 1569/70 года.

Синодики репрессированных содержат знаменательное свидетельство: тогда отряд Г. Л. Скуратова-Бельского уничтожил 1505 человек; некоторых, для разнообразия, расстреляли из пищалей. Очевидно, кому-то хотелось изобразить подобие настоящих боевых действий с настоящим неприятелем. А может быть, опричные стрелки просто желали потренироваться. Ведь без долгой практики навык утрачивается!

Впрочем, свидетельства Шлихтинга и опирающегося на него Гваньини как будто позволяют дать случаю с расстрелом из пищалей иную трактовку. По их данным, помимо Новгорода и Пскова серьезный ущерб причинен был Торжку и Твери. Иван IV с карательным отрядом опричников «…учинил такое же тиранство, как и в Новгороде Великом: поубивал и потопил горожан, похитил все их движимое и недвижимое имущество. Храмы Божии он лишил золота и серебра; пятьсот литовцев и русских, которые были взяты в плен в крепости Полоцке и там же (то есть в Торжке и Твери. — Д В) содержались в тюрьмах, он приказал удушить и перебить. Девятнадцать военнопленных татарских вельмож, содержавшихся… в тюрьме, он приказал убить и для выполнения этого назначил начальником своего приспешника Малюту Скуратова. Татары же, узнав об этом и не ожидая ничего другого, кроме стоящей перед глазами гибели и жалкой смерти, пришли в отчаяние и твердо решили между собой защищаться, пока смогут. У каждого был скрытый в рукаве ножик. Когда вышеупомянутый Малюта ворвался к ним с прочими приспешниками, татары единодушно, как рычащие львы, начали энергично защищаться и каждый из них кинулся на предводителя приспешников Малюту с ножом. Хотя он был в кольчуге, они пропороли ему живот, так что вытекли внутренности. Татары, защищаясь, так ожесточенно сражались, что четверо из приспешников пали от страшных ран, а прочие отступили, не сделав дела. Когда великому князю донесли об этом событии, он тотчас послал пятьсот стрелков с пищалями и луками на помощь этим приспешникам против девятнадцати татар. Они были со всех сторон осыпаны стрелами и прикончены пулями из пищалей, и потом рассечены на части и брошены в реку».