Малыш для Томы (сборник) - [33]
– Аржанова? Ты что здесь? – раздалось над ухом.
Кристина вздрогнула и резко обернулась. Лилия Генриховна. Высокая, выше её самой, седая, подтянутая. Вся какая-то стерильная, как белый докторский халат. Глаза смотрят холодно и строго.
– Здравствуйте, Лилия Генриховна. Я просто подышать вышла: в палате очень душно. Сейчас пойду спать.
– Нужно выспаться. У тебя завтра тяжёлый день. – Голос врачихи звучал напряжённо и сердито.
– Да, конечно.
Кристина не знала, что ещё сказать. Она сразу поняла, что не нравится этой суровой женщине. Почему – непонятно. Вроде ничего плохого ей не сделала.
Лилия Генриховна не уходила, стояла возле Кристины. Как будто хотела что-то сказать, но не решалась. Она собралась было уйти первой, но докторша внезапно произнесла:
– Меня сегодня попросили подежурить, и, думаю, это к лучшему. Мы можем спокойно поговорить. Послушай, девочка, ты уверена, что хорошо всё обдумала?
Интонации теперь совсем другие. Мягкие, успокаивающие. Кристина ограничилась лёгким кивком.
– У тебя здоровый ребенок. Ты прекрасно переносишь беременность. Мы обе знаем: никаких суицидальных наклонностей у тебя нет. Конечно, ты боишься предстоящих родов, но в этом нет ничего необычного. Многие боятся. Справишься, и, я уверена, полюбишь свою девочку. Ты просто испугалась и не знаешь, что делать…
– Всё я отлично знаю, – огрызнулась Кристина. – Зачем вы мне это говорите?
Лилия Генриховна уставилась на неё. Вглядывалась долго, словно пыталась что-то рассмотреть, и, спустя некоторое время, сухо заметила:
– Возможно, ты права, мне не стоило этого говорить. И всё же подумай. Тебе ребёнок не нужен, так может, кому другому понадобится? Знаешь, сколько бездетных женщин, которые днём и ночью молятся о малыше? Роди да откажись!
– Ну, знаете ли… – Кристина от возмущения начала заикаться. – А людям я потом, по-вашему, что должна говорить? А так никто и не узнает! Мы с мамой всем сказали, что у меня обычная операция…
– Обычная операция! – громко перебила Лилия Генриховна. – Куда уж обычнее! Ты хоть подумала, что на сроке двадцать шесть недель это уже полностью сформированный человечек? В прошлом месяце к нам привезли женщину, она преждевременно родила на двадцать девятой, и девочку удалось выходить! Ты понимаешь? Твой ребенок…
– Хватит! Сейчас же замолчите! Вы не смеете! Никакой это не «мой ребенок», это … это ошибка! И вам, между прочим, заплатили, чтобы вы помогли её исправить! – Кристина почувствовала, что сейчас расплачется, заговорила прерывисто, зло. – Если вы не прекратите меня изводить, я расскажу матери, она вас быстро поставит на место. Позвонит, куда следует, и вас накажут!
Она продолжала быстро говорить ещё что-то, путаясь в словах, всплескивая руками, как трагическая актриса. Лилия Генриховна молча слушала, не пытаясь возразить, и лицо у неё было застывшее, непроницаемое. Кристинины фразы и эмоции разбивались об эту глухонемую стену, и она обессилено умолкла.
Повисшая тишина тяжелела, окутывала женщин плотным облаком. Наконец Лилия Генриховна вымолвила, скупо разомкнув губы:
– Ладно, Аржанова. Ступай в палату. Поздно уже.
Развернулась и ушла, высоко вздернув подбородок. Гадкая, противная тётка! Кристина пару мгновений негодующе смотрела ей вслед, потом тоже повернулась и направилась в противоположную сторону, к посту медсестры, попросить успокоительного. Необходимо хорошенько выспаться перед операцией.
Ей дали какое-то лекарство – оранжевые пилюли с бороздкой посередине – но оно не подействовало. Заснуть в ту ночь так и не удалось, проворочалась до утра с боку на бок. «Первое что сделаю, когда всё будет позади, улягусь на живот и просплю двадцать четыре часа подряд!» – пообещала себе Кристина.
– Аржанова, через десять минут в процедурную, – громко, не заботясь о том, что все, кроме Кристины, ещё спят, возвестила медсестра. – Морозова, проводку починили, собирайтесь в свою палату. Вашу дочку уже туда переводят.
Олечка Морозова приоткрыла один глаз, натянула на голову одеяло и отвернулась к стене. Кристина повесила на плечо полотенце, взяла зубную пасту со щёткой и вышла из палаты.
Примерно час спустя она брела в операционную. Тёмный прохладный коридор вывел на лестничную клетку, теперь нужно было спуститься на один этаж, миновать платный блок, зайти в предродовую и ждать, когда вызовут.
Кристине объяснили, как это произойдет: в неё вольют какое-то лекарство, которое спровоцирует родовую деятельности. Нужно потерпеть – и через пару часов всё будет позади.
Она уговаривала себя, изо всех сил стараясь успокоиться, но всё равно тряслась от страха перед предстоящей болью.
Зазвонил телефон. Кристина остановилась, вытащила из кармана халата телефон. Мать желала знать, как дела, как настроение. Говорила ласково, но торопливо: нужно бежать на работу. На фоне её голоса недовольно бубнил утробным басом кандидат в мужья, мать отвлекалась и уговаривала будущего супруга подождать, пока она закончит разговор и найдёт ему галстук и подтяжки.
Потом ей, видимо, надоело общаться на разрыв, она велела держаться, быть умницей и бросила трубку. Унеслась на поиски подтяжек. Кристина задумчиво повертела замолчавший телефон в руках, отключила его, сунула обратно в карман и пошаркала дальше.
Пока не начался весь этот кошмар, Вера считала себя счастливой: любимая работа, благополучная семья. Пройдут лишь две недели, и вся ее жизнь рассыплется в прах. Странные и страшные события, сменяющие друг друга с головокружительной быстротой, череда загадочных смертей, неожиданно всплывающие мрачные семейные тайны… Перед Верой встает единственный вопрос: как спасти не только жизнь, но и свою бессмертную душу?
Пережив развод и потерпев крах в карьере, Андрей Давыдов приезжает в уединенный городок, расположенный на острове, чтобы поселиться в доме, доставшемся от отца. Постепенно Андрей понимает, что Варварин остров – по-настоящему страшное место: поведение жителей настораживает его все больше, по ночам тут оживают кошмары, а вдобавок всплывают мрачные тайны прошлого – и Варвариного острова, и семьи Андрея. Он хочет покинуть городок, но путь с острова закрыт. Андрей остался наедине с древним Злом, и ему придется противостоять ему, чтобы выжить.
Отношения Розы с родными всегда оставляли желать лучшего: мать постоянно читала нотации, теткино высокомерное покровительство раздражало, деду не было до нее дела. Она ни за что не осталась бы с ними под одной крышей, но из-за зимней непогоды дороги замело, и девушка оказалась заперта с семьей в загородном особняке тетки. После новогодней ночи Роза поняла, что в доме творится нечто странное и страшное… Его обитатели совсем перестали спать, обнаружили, что в поселке, кроме них, никого не осталось, а полнолуние необъяснимо затянулось.
Алексей купил дом на побережье Азовского моря, чтобы начать новую жизнь. Он надеялся, что отношения в семье наконец наладятся и капризная падчерица Алиса перестанет воспринимать его в штыки. Поселок, где им предстояло жить, понравился и жене Марусе, и ее дочери, и самому Алексею с первого взгляда. Красивые виды, приветливые соседи, ухоженные дома – идиллическая картина. Даже странно, что дом в этом прекрасном месте оказался им по карману. Но, как оказалось, не все вписываются в эту сказочно удобную жизнь, ведь новые жители поселка проходят строгий отбор.
Инна, бывшая воспитанница детдома, всего в жизни добилась сама – сделала карьеру, купила квартиру. Только личная жизнь пока не ладится, но все еще впереди. На майские праздники Инна отправляется в гости к единственной подруге в Светлые Поляны, но случайно садится не на тот автобус и попадает совсем в другой городок, очень странный и даже пугающий. Транспорт оттуда не ходит, в поисках такси Инна блуждает по улочкам и неожиданно для себя вступается за мальчика, которого бьет отец. Получив по голове, Инна теряет сознание и приходит в себя на вокзале родного города, без сумки, денег и документов.
Марьяна никак не могла привыкнуть к мысли, что ее счастливой семьи больше нет. Сестра Жанна и маленькая племянница Даша погибли во время отпуска на Черном море – оступились на обрыве и разбились о скалы. Муж Жанны безутешен, он отдалился от семьи супруги, хотя раньше очень любил тестя и тещу. И вдруг Илья рассказал, что Жанна сама спрыгнула со скалы вместе с дочерью! Но что толкнуло сестру, которая была вполне довольна жизнью, на этот кошмарный поступок? Пытаясь выяснить это, Марьяна невольно оказалась вовлечена в события, не поддающиеся логическому объяснению.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».