Малыш - [28]

И он просто побежал…

Большая толстая мохнатая гусеница липкими нитями пыталась прицепить себя за ветку. Она уже стала покрываться слизью, но Сергей еще хорошо видел рисунок на ее голове. Медленно приближаясь, он знал — это она, Лея.

Вот мы и свиделись, с нежностью подумал Сергей… Снова…

Он почему-то неуверенно подошел к гусенице.

— Лея, — сказал он, положив руку на мохнатую спинку. — Лея, — снова повторил он и вдруг непроизвольно прижался к ней, ощущая шероховатость кожи и щекотку от ворсинок. — Здравствуй, Лея. — Голос его дрогнул.

И что дальше? — спустя какое-то время с горечью подумалось ему, поглаживая мохнатый бок огромной, с человека, гусеницы. Что теперь? Что мне делать?

Сергей сел на толстую ветку, глядя на гусеницу перед собой, а в голове его стоял образ молчаливой дриады с огромными печальными глазами.

Она сейчас заключена в этом теле, в тревожном волнении думал он, и вскоре оттуда выйдет… Сергей почему-то заволновался, испугавшись предстоящей встречи. Ведь она меня совсем не знает? Как она отнесется ко мне? Он порывисто вздохнул. Кто я для нее, в конце концов?

Сергей огляделся. Понял — здесь ему пока делать нечего. Никто его здесь не ждет, никому он здесь не нужен.

Может, сгонять вниз, на почву? — вяло подумал он. — Глянуть, как там обитают эти твари? Но другая мысль заполонила его душу, с каждым биением сердца занимая его все больше и больше. И он перенесся на Землю, в район города Новосибирска, на остров Медвежий.

Глава 14

Сергей невольно огляделся. Необычная растительность. Странная заводь с островом Заячий. И совсем невидно строений Новосибирска вдалеке.

Сергей растерянно прошелся по берегу, выискивая места их любимых стоянок, и в душе понимая — раз здесь растет такое, то и искать здесь явно нечего.

Наконец он остановился, нагнулся, поплескал рукой в мягкой обской воде — на ощупь точно такая же — зачерпнул пригоршню, глотнул. Ну хоть в этом ничего не изменилось, с сильнейшей тоской подумал он. Искупаться, что ли? Но такого желания не возникло, и он поднялся в воздух, полетев по направлению к городу, к тому месту, где пролегало Мочищенское шоссе, в душе понимая, что ничего этого не увидит — ведь с высоты ему открылся только сплошной лес.

Вяло покружился над тем районом, где по его прикидкам должен быть город. Впрочем, этого и следовало ожидать, опустошенно подумал он, раз во времена еще Древнего Египта нашли эликсир бессмертия, доступный всем — вся история пошла совсем по другому пути.

Он поднялся выше, желая посмотреть на места городов-соседей — Барнаул, Томск, Кемерово… Но только где-то в районе озера Чаны разглядел прозрачные купола, блестевшие на солнце, словно гигантская роса. Но ему почему-то туда совершенно не захотелось. Он остро понял, что это совсем для него чужой мир. Это не его «Земля». Это какая-то совершенно чужая планета.

* * *

И тогда он снова рванул в космос. В форме человека — только неосязаемого.

Стремительно пронесся мимо Венеры и Меркурия, приближаясь к Солнцу, завороженный мыслью, от которой все сжалось все внутри, хотя вроде и нечему было сжиматься.

«Можно?» — с легкой дрожью спросил он.

«Можно» — ответил Малыш, хорошо поняв его.

И Сергей устремился к солнечной поверхности. Поплавал в танцующих протуберанцах.

«А почему я могу быть внутри звезды? — спросил Сергей. — Вроде ведь не являюсь сгустком энергии, тело все-таки есть какое-то, и форма — человеческая?»

«Не смогу объяснить, — ответил Малыш. — Ты не обладаешь базовыми знаниями про области, на которых будет базироваться мое объяснение. И не знаешь про то, на чем базируются эти области. И так — до седьмого уровня.»

И Сергей мысленно согласился с этим, ныряя в разряженную плазму. Добрался до ядра сквозь бушующее однообразное вещество, без всякого интереса проткнул ядро и продолжил путь, желая пересечь Солнце насквозь, возбужденно думая — разве я мог когда-нибудь помыслить о подобном?

* * *

Почувствовал как очень сильно устал от огромного потока новых ощущений и знаний. Но упрямо добрался до другого края светила, и только после этого снова вернулся в белую комнату, почему-то воспринимая ее, как место своего обитания. Упал на снова возникшую мягкую кровать. Но заснуть не смог — мысли и образы бешено вертелись в голове.

И вдруг он с щемящей в сердце тоской, с какой-то острой болью в груди осознал, что нет теперь на свете мамы — она давно умерла. И он дернулся, вскочил, быстро заходил по комнате, мотая головой — никого, никого нет, матери, отца, друзей, девчонок — они давно повыходили замуж, родили детей, состарились, нянчили внуков, умерли, умерли и их внуки. И вот он теперь совсем один.

Не в силах удержать слез и дрожжи в теле он шагнул неизвестно куда и оказался на берегу сурового неземного океана. Небо заволокло тучами, резкий порывистый ветер гнал черные волны. Белые барашки пены покрывали до самого горизонта.

Он присел на камни и обхватил голову руками, не замечая как потихоньку успокаивалась природа. Ночной теплый ветерок мягко обдувал его тело. Стало тихо. Черные тучи куда-то исчезли и только пушистые белые облака важно плыли по небу, освещаемые многочисленными лунами.