Малые Шведки и мимолетные упоминания о иных мирах и окрестностях - [5]

Шрифт
Интервал

. Потому что с него все как с гуся вода, а с другой стороны, как с козла молока, так и пьет весь день. Как-то ночью уже совсем одурел, вышел за забор, думал, к заливу идет, а сам в другую сторону. Идет все вверх и вверх, и страшно ему, а все идет, и все вверх да вверх. И чем дальше, тем выше, и чем выше, тем страшней. Видит, там впереди еще пригорок, а на пригорке забор и берез штук двадцать одна. Подумал, подумал, догадался — кладбище. Вдруг оттуда, из-за берез, тень надвигается: вроде человеческая тень, а самого нет. Тут уже совсем испугался.

— Эй, — говорит, — ты! Как там тебя?

А привидение сказало:

— Федор.

Тогда понял Федор, что это раздвоение личности. Так и пришел домой. Сидит, , на крылечке и с кем-то вторым переговаривается.

— Как тебя? — спрашивает.

А тот отвечает:

— Федор.

—  давай, Федор.

Тетка Услада услышала разговор и давай Петлюру звать, а тот — за . Все вместе стали Федора лечить, только тот, тезка, упрямый оказался, никак не уходит. Ну не гнать же, если хозяин пригласил. А утром Федора опохмелили, а того уж нет.

БАБИЙ ВЕК

Лирическое отступление.

Хорошо было Петлюре, что у него волосы длинные: как тетку Усладу встретит, так голову наклонит — и не видно, что красный. Он, Петлюра, девственник был. Не то чтоб монах или что такое, а просто в Нижнем Тагиле девушки ему не давали, считали за дурачка. Он на самом деле дурачком не был, просто все мечты в голове, он и задумывался.

А тетка Услада, она женщина аппетитная: что ни , то четвертого размера. А то и пятого. Она хоть наружу и не выставляла, а все-таки от народа не спрячешь. Народ, он все видит.

Шведцы, с тех пор как Федор своего трупа встретил, не все, конечно, но некоторые, насторожились: Сосатель там и Затрава Понедельник, Ворошилов­ский Стрелок, хоть он и из другого села был, и Пингвин тоже в козлином ряду не последний — словом, у забора дни считают.

А Федор сидит себе на крылечке — ноль внимания. Только раньше одну наливал, а теперь по две.

— Как звать-то тебя?

— Федор.

—  давай, Федор.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Раз сидели, выпивали.  Сметана был, и Сосатель, и Пингвин, конечно, тут — он любил, чтоб его угощали, — вот Дурак Сметана Петлюре и говорит:

— Ты б оставался здесь, чего тебе там, в Москве, да и в Питере тоже? Там поэтов много, а у нас, кроме тебя, никого. У нас, — сказал, — и грибы, и рыбалка — все, что поэту нужно.

— И в самом деле, — Сосатель Сметану поддержал, — у нас для поэтов самое лучшее место. У нас для поэтов рай, — пальцем на осину показал. — Вот березка, — говорит, — Родина, — сказал и расплакался.

Пингвин сидел и завидовал поэту: он среди шведцев и ростом не вышел, и шансов у него никаких, и вообще… Петлюра же крепко задумался и так до четвертой рюмки думал.

— Оей, — наконец сказал Петлюра. — Пусть будет моя как бы историче­ская родина. От нас, — говорит, — в Израиль  и то приживались, а здесь и климат не такой уж различный. Почему, в целом, не остаться?

Он при этом на тетку Усладу не намекал, потому что понимал, что пока во времянке живет, а Малые Шведки не Питер, мало ли какие слухи пойдут — Пингвин первый мастер.

НЕДВИЖИМОСТЬ

Если в Малых Шведках кто безрукий и был, так это Сосатель — его только на дырки и хватало. А так дом плохой, только что место. Сосатель давно хотел продать, а тут еврей. Этот подумал, подумал, почему еврею не продать?

— Я, — говорит Сосатель, — еврею продам, у него денег много, а сам в город поеду — в городе буду жить. Я, — говорит Телке, — городскую жизнь люблю, там, — говорит, — кафе, рестораны…

Только еврей посмотрел — плюнул:

— Нет, — говорит, — не надо.

А Сосатель уже возбудился: очень в город хочется. Он к Телке.

— Давай дом продадим как бы твой, а сами в город махнем — там хорошо.

Телка подумала: « правда, чего не махнуть? Там кафе, рестораны. В случае чего стриптиз буду делать, а Сосателя по боку».

— Только как же, — спросила, — мы  за мой продадим? Еврей же знает.

— А мы, — Сосатель отвечает, — перекрасим как , и шито-крыто.

Хоть и ленивый был Сосатель, а на покраску хватило. Покрасил, зовет еврея. Еврей пришел, посмотрел, ухмыляется:

— Твой дом?

— Да нет, — тот говорит, — Телкин.

— Точно не твой?

— Да ты что, не помнишь? Мой желтый был, а этот, наоборот, зеленый.

Еврей только посмеивается.

— Ладно, — говорит. — Сколько?

—  давай, — говорит еврей, — беру.

Он потом все равно разломал дом, другой поставил — просто к тому времени надумал сотки купить. А у Телки в городе не получилось, пришлось домой вернуться.

БЕРМУДСКАЯ БАНЯ

В городе Жмых была баня вроде Бермудской, такая баня, что все исчезали: облако. Как в это облако зайдут — так с концами. Только голые ноги внизу топчутся, и те босиком. А человек — будто его и не бывало. Многие туда заходили, а возвращались не в себе, а некоторые и вообще не возвращались: эти уже потом объявлялись в Шведках сильно побитые. Так и называли: «Бермудская баня».

Боря Бычков как разведчик лучше всех исчезал, но ему одному скучно было — стал исчезать с Пингвином. Он, Бычков, был дважды контуженный, но героем так и не стал — ножом наградили. Его потом господин Шуазель за большие деньги откупил, но с тех пор Боря так и ходил контуженный. Все ходил и ходил, и все 


Еще от автора Борис Иванович Дышленко
Созвездие близнецов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Людмила

Борис Дышленко Людмила. Детективная поэма — СПб.: Юолукка, 2012. — 744 с.  ISBN 978-5-904699-15-4 Как и многих читателей ленинградского самиздата, меня когда-то поразил опубликованный в «Обводном канале» отрывок из романа «Людмила» Бориса Дышленко. Хотелось узнать, во что выльется поистине грандиозный замысел. Ждать пришлось не одно десятилетие. А когда в 2006 году роман был закончен, оказалось, что на поиски издателя тоже требуются годы. Подзаголовок «детективная поэма», очевидно, указывает на следование великим образцам — «Мёртвые души» и «Москва-Петушки».


Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1980-е

Последняя книга из трех под общим названием «Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период)». Произведения, составляющие сборник, были написаны и напечатаны в сам- и тамиздате еще до перестройки, упреждая поток разоблачительной публицистики конца 1980-х. Их герои воспринимают проблемы бытия не сквозь призму идеологических предписаний, а в достоверности личного эмоционального опыта.Автор концепции издания — Б. И. Иванов.


Пять углов

Журнал «Часы» № 15, 1978.


Что говорит профессор

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На цыпочках

ББК 84. Р7 Д 91 Дышленко Б. «На цыпочках». Повести и рассказы. — СПб.: АОЗТ «Журнал „Звезда”», 1997. 320 с. ISBN 5-7439-0030-2 Автор благодарен за содействие в издании этой книги писателям Кристофу Келлеру и Юрию Гальперину, а также частному фонду Alfred Richterich Stiftung, Базель, Швейцария © Борис Дышленко, 1997.


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.