Малявка - [84]

— Прости меня, дочка. Слово хочу сказать важное, можно? — она волновалась и не знала, куда спрятать старческие, морщинистые, загорелые руки, выдававшие её состояние.

— Скажите, матушка, — Марина услышала здесь такое обращение.

— Ты не серчаешь, нет, с кротость всё стараешься принять, — затеребила кончики платка — вот только заблуждаешься…

— В чём? Подскажите…  — устало сказала Марина.

— Ты думаешь, что Бог вас жестоко наказал. А он никого не наказывает. — Она, придвинувшись, посмотрела своими голубыми, бездонными, как небо глазами, — Он, Создатель наш, дал вам ребёночка, чтоб тот стал для вас утешением при утрате старшого. Не наказывает Бог, нет.

— Вы ясновидящая или мысли читаете? — удивлённо спросила Марина.

— Что ты, милая… .Уж больно громко ты думала вслух.

— А я и не заметила. Вы считаете, Бог знал всё? — Женщина растерялась, как на услышанное реагировать, глаза стали влажными, — И допустил?! Как мне не заблудиться во всём? Как принять со смирением? Подскажите!

— Бог знает всё и про всех, всегда. Одно могу сказать, если бы не аборт, может, вас тут и не было бы, — глядя глаза в глаза, — я правильно понимаю? Подумай…

— А ведь верно, матушка, — помолчав, сказала Марина, утерев глаза. И медленно, задумавшись, продолжила. — По молодости, даже не веря в Бога, всегда благодарила за всё-всё, глядя в небо. Полёт был, радость от преодоления трудностей. Потом, как дети подросли, полегче жить стало. Квартиру получили двухкомнатную в старом фонте с высоченными потолками, площадь большая, по два этажа сделали в комнатах. Да, много чего хорошего случилось, а благодарность ведь ушла, матушка, как должное всё принимать стали. Я раньше лоскутные одеяльца для малышей шила на продажу, со своими детками ткани подбирали. Они часто одеяльца составляли, весело было. И соседок по общежитию обшивала. А мне с детишками помощь была от них. Теперь нынешнюю элиту обшиваю, платят хорошо, а радость от труда ушла куда-то. Муж раньше пел, когда работал по дереву, а теперь ворчит, имея артель резальщиков, прибылью не доволен. И на собрание, где говорили о Боге, не пришла бы, горе привело.

— Говори, дочка, выговаривай всё, к пониманию придёшь и, боль отпустит. — Она придвинулась ещё ближе и погладила руку женщины своей шершавой ладонью. — Всё ненужное оставь здесь в монастыре, чтоб начать новую жизнь.

Марина набрала воздуха, взялась за старушечью ладонь, как за соломинку и произнесла слова, которые сказал Иван Сергеевич вслух и она, услышав их, от ужаса зарыдала:

— Аборт сделали, чтоб пожить для себя. — Задохнувшись, помолчала. — Прости меня, Господи, что скатилась до такого, прости. Приму воздаяние со смирением. Подскажи Матушка Богородица, как искупить свою вину.

— Вот и ладно, облегчилась. Если где услышишь: «Ты такое сделала!? Тебе нет оправдания. Ты пропала. Это ложь! Это абсолютная ложь, дочка! Не важно, сколько ошибок ты совершила. Мария Магдалина сделала массу ошибок, а сейчас она Святая». Никогда не верь. Если человек осознал проступок, покаялся, и дал зарок не повторять этой ошибки, Бог прощает. — Старушка мягко высвободила свою ладонь. — Вот теперь слушай ответ на Канавке, он обязательно придёт. А мне пора. Всё у тебя будет хорошо. Радость и детский смех вернутся в твою жизнь. Обязательно вернутся.

— Матушка, примите подаяние, — Марина торопливо полезла за кошельком.

— Нет, дочка, денег не возьму, надобно было тебе помочь…

— А вот платок новый, красивый… .Примите?!

— Платок приму, праздничный будет! — с поклоном взяла и неспешно удалилась.

Марина с благодарностью смотрела ей вслед. И вдруг она увидела, как бабочка, очень необычного окраса, села на цветок. Увидела, как в розы садятся пчёлки и кто-то ещё жужжащий, — всю эту братию, любящую цветочный нектар, её дети называли «жужуки». Потом увидела двух бабочек-капустниц, кружащихся в своём воздушном танце.

— Чудо! Жужуки, уже сентябрь, вам не холодно? — захлопала в ладоши. — Бабочки! Откуда вы все здесь?

— Они всегда здесь, до поздней осени, дорогое дитя. — Услышала Марина ласковый голос батюшки, исповедавшего их, она узнала его. — Я рад, что горе, застилавшее тебе глаза, ушло. Слава Богу за всё!!!

… Марина улыбаясь, ещё крепче прижалась к Петру от этих воспоминаний. «Я есть Душа! Я есть Душа! — звучало в её сердце. — Через этот урок, Господи, ты показал дорогу к тебе. Мать Мария, не выпускай моей руки из своей, будь водительницей по жизни. Благодарю за всё!» Уезжать из монастыря не хотелось. Ответа она пока не услышала. Поэтому решила мысленно, всё продолжать ходить по Канавке, где выходила и оставила всю свою боль и печаль там, на пройденных километрах. Ответ будет обязательно. Ей после поклонов даже было виденье Матушки Богородицы из облаков. И всё поменялось: опять вернулся вкус жизни, краски жизни, благодарность жизни, только уже в другом качестве. До свидания, Канавка, до встречи!

При выезде из Дивеево дорогу перегородил юродивый. Шофёр вышел, обнял его и подал пакет с пропитанием. Пётр подал деньги.

— Наконец-то, — сказал тот, обращаясь к паре через приоткрытое окно, улыбаясь своим полубеззубым ртом, протягивая большой пакет. — Сухарики и просфоры. Детишки, детишки вас заждались дома, это им.