Мальтийское эхо - [23]

— Достаточно, Платоныч, — вмешалась девушка. — Кстати, если вам захочется побывать на могиле дяди Гриши, то он, как и все наши родные, похоронен на лютеранском Смоленском кладбище на Васильевском острове.

— Обязательно, — отозвался Андрей Петрович.

Минут десять ехали молча. Раздался звонок на Иринин сотовый. Звонила Вера. В какой-то момент разговора Андрей увидел в зеркале растерянный взгляд девушки, направленный на него.

— …нет, это совершенно бесцеремонно, Вера… Ну, хорошо, только предложи это сама… Я дам ему телефон… — слышны были обрывки фраз телефонного разговора.

Она хмуро отдала телефон в руки Андрея.

— Доброе утро, Андрей Петрович, — сказала Вера. — Я сейчас на работе. Давайте мы с вами встретимся в районе Казанского собора в 17:00 у памятника Барклаю-де-Толли. Предлагаю вам купить путеводители по Мальте и Сицилии, погуляйте и почитайте. Погода великолепная. И еще: взяли ли вы свою повесть? Не забудьте, пожалуйста. Да, передал ли вам Платоныч трость? Погуляйте с ней сегодня, чтобы привыкнуть. — Пауза. — И главное: наша поездка может иметь некоторое осложнение. Об этом при встрече. — Снова пауза. — Не сочтите мою просьбу бестактной, но вам необходимо приобрести во внешности европейский лоск. Это вопрос дипломатического протокола, и расходы отнесем в графу «представительские». Хотите сами зайдите в магазины, но лучше, если вас сопроводит Иришка… А еще лучше подождите встречи со мной. Удачи!

Андрей передал телефон девушке обратно.

— Да-а-а, — протянул он, — опять загадки: Сицилия, трость, европейские штаны… Поездка, надо полагать, не будет томной…

— О, это уж точно! У моей сестрицы авантюрный характер! Как и у дяди… Что касается ваших нарядов — меня увольте. Я плохо разбираюсь «в тряпках» и ненавижу ходить по магазинам. Это по Верочкиной части: она штучка столичная. Увидите сами… И по ресторанам вас затаскает…

Платоныч притормозил. Он был опять хмур: ему не нравились «загадки».

— Я забыл отдать вам трость. — Он вышел из машины, открыл багажник, достал трость. — Вот, изготовлено мною по рисунку и объяснениями Веры Яновны, — посмотрел тревожно на Ирину, — а ты, дочка, не врешь, что едешь отдыхать?

— Ой, Платоныч, не нуди…

Платоныч отдал трость Андрею, сел за руль, и тронулись дальше. Андрей с большим интересом рассматривал предмет. Мордочка Иришки тоже высунулась над его левым плечом.

— Какая красивая! — искренне вскрикнула девушка.

— Палка крепкая, не переживай. — Польщенный похвалой Платоныч любовно коснулся трости. — Вся длинная часть из вишни, на ее конце — титановая трубка с резиновым «набалдашником». Внутри трубки есть резьба. В нее можно навернуть при необходимости вот это, — он достал из «бардачка» две титановые треугольные пирамидки, удлиненные, высотой примерно 15 см и тоже с резьбой в основании. — Это нужно положить в какую-нибудь фабричную коробку с толстой фольгой… Таможня «даст добро»! — старый «морской волк» имел опыт мелкой контрабанды. — Эх, бывало я этой принцессе — он посмотрел на Ирину, — когда ей годика не было, привозил ей из «загранки» коробки с молочной смесью, добрые такие коробки с фольгой…

— Почему же, Ирина, вы не всосали с молоком Платоныча любви к буржуазному «шопингу»? — улыбнулся Андрей.

Та засмеялась в ответ.

— С ручкой пришлось повозиться, чтобы придать форму по рисунку. Вымачивал, под прессом высушивал… На конце ручки тоже титановая трубка с теми же… «трансформерами», — закончил моряк-умелец.

Вещь была очень качественная и даже стильная. Титановые части были с красивым рисунком гравировки, деревянные — покрыты темно-вишневым лаком, подпаленные тоже художественно, с помощью паяльника. Андрей пожал руку мужчине, искренне поблагодарил, Иришка погладила Платоныча по жесткой седой щетине затылка.

Но вот предназначение этого предмета Андрей не очень понимал. Явно двойное. С одной стороны — это некая опора и орудие. И даже оружие. С другой — это «скипетр фараона». Но что вкладывала в эту форму египетская эзотерическая традиция, он не помнил.

— Сорвешь колосок — найдешь тропинку в поле. Возьмешь посох — уйдешь по горной тропе, — вдруг проговорил Андрей.

— Вы что, увлекаетесь японской поэзией — хокку? — удивилась Ирина. — Какой прелестный стих, где-то я слышала его.

— Да нет, это у меня само как-то сейчас… сочинилось — задумчиво сказал Андрей.

— Эх, к вашим талантам добавить европейские наряды — это что-то! — А вот как вас подстричь — я знаю! Тут могу помочь. — Там на юге жарко.

Андрей промолчал. Он смотрел рассеяно в окно и о чем-то размышлял. О чём? О пальчиках?

А вот и Нева! Мост Александра Невского, улица Марата, Гороховая и, наконец, Садовая. У Андрея защемило сердце. Сколько воспоминаний… Даже запах той белой ночи, того мокрого асфальта он отчетливо помнил! У него была отличная память… Вспомнил жену. Когда он, бывало, в приподнятом настроении заговаривал с ней о тех счастливых местах, минутах их первых радостных супружеских лет, его обжигала та непамятливость, а порой раздражительность, на которые он натыкался… А у него вот отличная, просто такая память — на двоих хватит!

Платоныч заехал в Мучной переулок. Опять кольнуло. Совпадение? Знак? Они с женой снимали здесь комнату в их медовый месяц. Нет, медовую неделю.