Мальтийское эхо - [22]

— 8 -

Новенький «уазик» Hanter преодолевал версты по ухабистой дороге с легкостью пантеры, уходящей от залпа охотника. В глазах этих больших кошек не бывает страха, не бывает даже отражения того, что они могут стать добычей. Они привыкли сами быть охотниками. А увертливый и быстрый заяц рожден жить в страхе. Вот так одни довольствуются травкой, другие ищут свежего мяса. Но азарт погони все равно спотыкается об этот удар плети ужаса от дышащей в затылок смерти.

Андрей пребывал в благодушном состоянии, даже не просто покойном, а именно в благодушном настроении охотника, только начинающего охоту. Пока лишь поиск зверя, его норы или его тропы. Удовлетворение от заготовленных хитроумных ловушек. А может, огромная мускулистая рука Платоныча, лежащая на руле, его рысиный взгляд, впертый в дорогу, предвещали удачу. Иришка, расположившаяся на заднем сидении, тихонько побрякивающие нотным строем дороги баночки с вареньем, добавляли в общую, уютную мизансцену «женщину в тылу». Еще теплые, наверное, пироги Анны Никитичны звали на привал.

Молчали каждый о своем. Андрей пошел на провокацию:

— А ведь мы, Дмитрий Платонович, выехали без завтрака, и уже больше часа в дороге. Нужен привал. Что по этому поводу говорит Морской устав? — он заинтересованно посмотрел на водителя.

— Верно говоришь, Андрей Петрович. Завтрак должен быть. По положенности, — отозвался моряк. — Да и оправиться не мешает.

— По положенности, — Андрей тоже употребил это военное словечко.

— Очень изящная словесность, — хмуро вставила девушка.

— Да… — протянул Андрей, ловко парируя, — одно слово: женщина на борту.

— Что, мешает оправляться каждые полчаса? — не сдавалась девушка.

— Ладно вам, — Платоныч остановил прения. — Сейчас за пригорком будет поворот, где ровный березовый перелесок с полянками. Там и почаевничаем.

Действительно, быстро нашли сухую поляну, достали припасы еды и два термоса. Ирина на правах хозяйки расстелила какое-то покрывало, на него сверху постелила белую скатерть. Приговаривала:

— Помидоры, огурцы малосоленые, — она любовно открыла баночку с крохотными огурчиками. — Самые первые. А вот еще свежие огурчики. Яйца вареные, лук-перо, пироги. Здесь черный чай, крепкий. Это любит Платоныч. А в этом термосе для нас с вами, Андрей Петрович, травяной, вкуснейший и в меру бодрящий. Вот влажные, вот простые салфетки.

Слово «в меру» она произнесла в наставительном тоне. Еще добавила:

— Здесь, в пластиковой коробке, есть еще бутерброды с копченой колбасой и сыром. Мы их покупали для гостя, вдруг он предпочитает эту нездоровую пищу, — бросила взгляд в сторону Андрея.

— Да ладно уж. Не нужно, я вот пирожком откушаю. — проворчал Андрей.

Мужчины «налегли» на пироги, в основном мясные и огурчики с помидорами. Девушка «склевала» пирожок с капустой, яйцо, помидорку и два свежих огурчика.

Горка пирогов быстро «присела».

— Водитель, как рулевой на судне, должен быть сыт. Андрей Петрович тоже. Он у нас… нет там, на Мальте, как я понимаю, будет вроде лоцмана, — Платоныч утер усы и налил себе большую кружку крепкого черного чаю.

— Как же, как же, по положенности, — Ириша засмеялась.

«Лоцман» немного смутился и даже потерял прежнюю безмятежность: он, если честно, абсолютно не представлял всей дороги и всех камней преткновения на пути. И своей задачи тоже. Но должность «лоцмана» ему понравилась. Вполне почетно.

И снова в путь. Через двадцать минут начались окраины Санкт-Петербурга. Наконец-то ехали по асфальту.

Платоныч объявил:

— Пробок вроде нет. Куда мы, принцесса? К Верочке или к Юлии Станиславовне?

— К маме. Сестрёнка уже отправилась на работу. У неё перед поездкой особенно много дел. Дай порулить, Платоныч.

— Нет, принцесса. Ты гонщица безбашенная. Нет. Водишь ты хорошо, но тренируйся в усадьбе, без меня. Я же даю тебе машину. Короче — не сейчас…перед дальней дорогой.

Андрею нравилось, как нежно этот суровый воин опекал свою «принцессу».

Он также понял, что Юлия Станиславовна — мама Ирины и Верочки, сноха Марии Родиславовны.

— Мы сначала к маме, Андрей Петрович. Вы сегодня остановитесь у нее, а вылетаете завтра утром. Остальное обсудим уже на Садовой. Где-то через час будем дома, — сделала паузу. — Извините, я должна вас представить родственником Платоныча, приехавшим в Питер в командировку на пару дней… Мама, как ни странно, любит общение, живет воспоминаниями и рассказами о театре…

— Я бы мог переночевать в гостинице, — сказал Андрей.

Ирина будто не расслышала, задумавшись о чем-то.

— Еще прошу: маме ни слова о дяде, его записках и поездке на Мальту…

— Ты не волнуйся, дочка. Давай я скажу в двух словах — вмешался Платоныч.

Он сухо, в виде рапорта, рассказал Андрею о том, что муж Марии Родиславовны преподавал основы судовождения в кораблестроительном институте. Умер он по старости и болезни 5 лет назад. Старше был жены своей на 6 лет. Их сын, отец Верочки и Иришки, окончил Высшее военно-морское училище в Ленинграде, служил командиром на подводных лодках. И однажды в походе на Средиземном море рассказал своему заму по политчасти о каких-то секретах своей семьи по… вопросу религии, что ли… Политрук доложил командованию и мужа Юлии отправили на сушу, заниматься ремонтными работами в порту. Тот начал пить, попал в «дурку» и умер там 10 лет назад. Юлия — актриса, служила в различных театрах Питера. Сейчас не играет, подрабатывает в театральных студиях и с удовольствием занимается внуком, сыном Иришки. Ему шестнадцать, зовут Павел. И живет с бабушкой. После смерти мужа Юлия, и так-то впечатлительная чересчур дама (актриса!) была долго в депрессии и попросила отдать ей на воспитание внука. Иришка согласилась. И еще, — Платоныч сделал паузу, — Юлия винит… в каком-то смысле… в том, что муж увлекся «религией» Марию Родиславовну и Натаныча. Поэтому ты, Андрей, мой родич в командировке.