Малоизвестная история Малой Руси - [6]

О событиях того времени сохранились интересные мемуары еврея Натана Гановера. Он свидетельствует, что сначала против польской власти восстали «русские, жившие в Малороссии», а затем к ним на подмогу явились «русские, жившие в Московском царстве».

Как известно, воссоединить с Русским государством тогда удалось лишь Левобережье, Киев и Смоленщину. Польша временно удержала за собой Белоруссию и Правобережную Малороссию. Однако население этих областей явно тяготело к России. И польские магнаты, боясь потерять свои владения в еще остававшейся под их контролем части Руси, разработали специальный проект уничтожения тут русских. Он предусматривал множество различных мер — от недопущения представителей коренного населения к занятию государственных должностей до неприкрыто кровожадного: с помощью татар «переловить русских, истребить их, а оставшийся после них край можно будет заселить народом польским и мазовецким». Проект был обнародован в Варшаве в 1717 году, встретив бурное одобрение в кругах шляхты и католического духовенства. Нелишним будет напомнить, что к тому времени Польша уже не включала в себя территорий, населенных великорусами. Но малорусов и белорусов поляки тоже считали русскими.

Уместно привести и следующий пример, территориально далекий от Малороссии. В XVIII веке в составе Австрии находились обширные области, населенные сербами. Императрица Мария Терезия, фанатичная католичка, мечтала обратить их в свою веру. Сербы же стойко держались Православия, видя моральную опору в России. Чтобы сломить их упорство, в Вене решили переселить к сербам несколько тысяч семей униатов из Закарпатья (Угорской Руси). «Униаты русские — этот факт, по расчетам правительства Марии Терезии, среди православных сербов должен был произвести магическое впечатление» — замечал описывавший те события историк. И хотя намеченной католическими правителями цели переселение не достигло, для нас в данном историческом эпизоде важно другое: австрийские власти считали жителей Закарпатья, как, кстати, и Галиции (Червоной или Галицкой Руси), и Буковины (Зеленой Руси), одним народом с великорусами.

Между прочим, сами галичане, буковинцы, закарпатцы считали также. «Как славянин не могу в Москве не видеть русских людей, — говорил видный галицкий писатель, депутат австрийского парламента и галицкого сейма, священник Иоанн Наумович. — И хотя я малорусин, а там живут великорусы; хотя у меня выговор малорусский, а у них великорусский, но и я русский, и они русские».

В 1863 году, после разгрома в России польского мятежа, поляки Тернополя облачились в траур по погибшим повстанцам. В ответ — малорусское население города устроило «Русский бал» в честь победы своих (русских) войск.

«Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского» — констатировалось в принятой в марте 1871 года программе «Русской Рады», общественной организации, признаваемой тогда всеми слоями коренного населения Галиции в качестве защитницы их интересов. А в 1914 году, когда началась Первая мировая война, главнокомандующий австро-венгерской армией эрцгерцог Фридрих доносил императору Францу Иосифу, что среди населения Галиции, Буковины и Закарпатья существует «уверенность в том, что оно по расе, языку и религии принадлежит России».

Таковы факты. На мой взгляд, они доказывают: украинцы (малорусы) имеют не меньше оснований считаться русскими, чем великорусы. Это один народ. Ветвями «нашей общей нации» называл «две русские народности» — великорусскую и малорусскую — известный малорусский историк Николай Костомаров (белорусов он считал разновидностью великорусской ветви). Единым национальным организмом были Великороссия и Малороссия по мнению другого видного малорусского ученого — Михаила Максимовича. Аналогичной точки зрения придерживался Пантелеймон Кулиш, написавший замечательную (и до сих пор замалчиваемую на Украине) книгу «История воссоединения Руси». Вряд ли этих выдающихся деятелей можно упрекнуть в отсутствии украинского патриотизма. Но ведь любовь к той части Руси, которая называется теперь Украиной, совсем не исключает любви и ко всей Руси. «Опомнитесь, голубчики! Любите Украину, любите наш говор, наши песни, нашу историю, но полюбите целую Русь и не четвертуйте ее так немилосердно» — писал, обращаясь к украинским сепаратистам-русофобам, крупный общественный деятель, депутат галицкого сейма Николай Антоневич. С ним трудно не согласиться.

Вплоть до начала XX века отечественный и зарубежные этнографы, историки, филологи, специалисты по этнической психологии практически единодушно отмечали: малорусы и великорусы — единая нация, различий между ними гораздо меньше, чем, например, между немцами Верхней и Нижней Германии или итальянцами Северной и Южной Италии. Иное утверждали лишь ярые враги Руси, стремившиеся к ослаблению русской нации путем ее расчленения. Из этих деятелей наиболее четко и откровенно высказался польский публицист Владзимерж Бончковский. Он призывал всеми силами внушать коренному населению Украины, что оно не русское. «Для чего и почему? — риторически восклицал Бончковский и пояснял: — Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн. великороссов плюс 40 млн. малороссов, неразделенных между собой, единых национально». Но это была не наука. Это была политика. Причем политика, продиктованная ненавистью к Украине.