Маленький свободный народец - [9]

— Что? — Тиффани заморгала.

— Ты сказала: «Матушка Болен всегда меня слушала», — пояснила мисс Тик.

Тиффани сглотнула ком в горле.

— Мне кажется, моя бабушка была немного ведьмой, — призналась она с ноткой гордости в голосе.

— Правда? Почему ты так думаешь?

— Ну, ведьмы могут сглазить, верно? — спросила Тиффани.

— Так говорят.

— Мой отец говорит, небо синеет оттого, что матушка Болен на него глазеет.

Мисс Тик закашлялась.

— Ну, глазеть и сглазить — это, видишь ли, не совсем одно и то же… Глазеть — это просто смотреть, или, скажем, таращиться, а сглазить — это пожелать, чтобы у человека нос лопнул или уши отвалились.

— Мне кажется, матушка Болен не просто смотрела, — убеждённо сказала Тиффани. — А ещё она разговаривала со своими собаками.

— И что же она им говорила?

— Ну, всякое, например: «Ко мне!» или «Вперёд!». И они всегда слушались, что бы она ни велела.

— Но это же просто команды, которым учат всех овчарок, — сказала мисс Тик небрежно. — Тут нет никакого ведьмовства.

— Всё равно, — упёрлась Тиффани, начиная заводиться. — Она сделала овчарок своими фамильярами, так? У всех ведьм есть животное или животные, с которыми они разговаривают. Эти животные называются «фамильяры». Вот у тебя фамильяр — жаба, а у неё были овчарки.

— Нет во мне ничего фамильярного, — возмутился жаб. — Разве что капелька нахальства.

— А ещё она знала всё о травах, — стояла на своём Тиффани. Она была твёрдо намерена сделать матушку Болен ведьмой, даже если придётся спорить весь день. — Вылечить могла любую хворь. Отец говорил, у неё и пирог с бараниной встанет и заблеет. — Тиффани понизила голос: — Она даже мёртвого ягнёнка могла оживить.

Весной и летом матушку Болен почти невозможно было застать в четырёх стенах. Большую часть года она проводила в кибитке, кочуя вместе со стадами по склонам холмов. Когда Тиффани впервые увидела бабушку в доме на ферме, матушка Болен клала в большую чёрную печь мёртвого ягнёнка.

Тиффани закричала и не могла перестать. И тогда матушка Болен ласково подняла её на ноги, и усадила к себе на колени, и стала утешать, приговаривая: «Тише, тише, малышка-джиггат», а бабушкины овчарки, Гром и Молния, сидели на полу, глядя на хозяйку с изумлением. Она не очень-то ловко управлялась с детьми, они ведь ни «бе-е», ни «ме-е».

Когда Тиффани замолчала, потому что у неё кончился воздух, бабушка посадила её на коврик на полу и открыла печь. И девочка увидела, как ягнёнок в печке ожил.

Став постарше, Тиффани узнала, что «джиггат» на древнем счётном языке пастухов означает «двадцать» или «двадцатый». Старики до сих пор использовали этот счёт, «йан, тан, тетра»{6} для того, что считали особенным. Тиффани была двадцатой внучкой матушки Болен.

Став постарше, она узнала и то, что, когда протопленная печь остывает, внутри её всего лишь тепло. Мать ставила туда тесто для хлеба, чтобы поднялось, а кот по кличке Крысодав любил спать в печке, иногда прямо на тесте. В тёплой печи можно было отогреть ягнёнка, который родился в снежную ночь и замёрз едва ли не до смерти. Всё оказалось просто. Никаких чудес. Но чудо не перестало быть чудом, когда она узнала, как оно было сотворено.

— Это хорошо, и всё же опять-таки ведьмовство тут ни при чём, — снова разрушила чары мисс Тик. — Впрочем, чтобы стать ведьмой, не обязательно иметь ведьму среди предков. Хотя это, конечно, облегчает дело. Многое передаётся по наследству.

— Например, способности? — спросила Тиффани.

— Отчасти да, — согласилась мисс Тик. — Но я имела в виду, скажем, остроконечные шляпы. Если бы твоя бабушка оставила тебе в наследство шляпу, ты могла бы здорово сэкономить. Обзавестись хорошей шляпой нелегко, особенно такой, которая защитит, если тебе на голову свалится фургон или фермерский дом{7}. После твоей бабушки, случайно, не осталось какой-нибудь крепкой шляпы?

— Вряд ли, — ответила Тиффани. — Она вообще почти всегда ходила с непокрытой головой, разве что в сильное ненастье набрасывала старый холщовый мешок как капюшон. Э… мешок подойдёт?

Впервые за весь разговор взгляд мисс Тик немного смягчился.

— Возможно, возможно… — пробормотала она. — У тебя есть братья или сёстры, Тиффани?

— У меня шесть сестёр, — сказала девочка. — Я — младшая. Большинство из них уже не живут с нами.

— А тебя всё равно уже не считают за ребёнка с тех пор, как появился младший братишка. К тому же единственный сын. Вот нежданная радость-то была, наверное…

Лёгкая улыбка мисс Тик вдруг стала действовать Тиффани на нервы.

— Откуда ты узнала про моего брата?

Улыбка погасла.

«С этим ребёнком надо держать ухо востро», — напомнила себе мисс Тик.

— Просто догадалась, — сказала она.

Никто не любит признаваться, что подглядывал.

— Это персикологические штучки, да? — вспылила Тиффани.

— Ты, наверное, хотела сказать «психологические».

— Да плевать! Думаешь, я не люблю его, потому что родители носятся с ним как с писаной торбой?

— У меня мелькнула такая мысль, — признала мисс Тик. Она решила, что можно уже не стесняться подглядывания. В конце концов, она — ведьма, а чего ещё ждать от ведьмы? — Пожалуй, меня навело на неё то, что ты сделала из него приманку.