Маленький Митрук и большая тундра - [5]

Всё же он принёс рыбину домой: как-никак первая добыча! Мать и сестра обрадовались, заулыбались и стали хвалить Митрука. «Надо же, — говорят, — шутя такую замечательную рыбу поймал, хоть сразу её на стол подавай».

И в самом деле, разрезали рыбину на куски и положили на блюдо. Тут и отец подошёл. Все сели за стол, едят рыбу и нахваливают. А Митрук от этих похвал прямо тает.

Потом отец сказал Митруку:

— Очень вкусный засол у твоей рыбы. Но мы с тобой скоро свежую поедем ловить.

Только неделю спустя Митрук узнал, кто над ним подшутил. Пойманная рыба никогда не бывает солёной. Это Маринка сунула ему в сеть большого сига из домашних припасов.

Но Митрук на сестру не обиделся. Сам виноват. Нельзя рыбаку сердиться по пустякам и бросать свои снасти из-за какого-то овода.

«Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ СТРУШУ»

Отец не забыл своего обещания и однажды взял Митрука на рыбалку. Мальчик крепко удивился, когда отец остановил оленью упряжку возле небольшого ручья. А Митрук-то думал, они поедут на дальнее озеро и будут ловить рыбу с лодки. Поэтому он не спешил слезать с нарт: а вдруг над ним снова хотят посмеяться?

Отец взял топор и стал рубить тальник.

— А ты чего сидишь, сынок? — спросил он.

— Какая тут может быть рыба? — Митрук неохотно слез с нарт. — Она только в озёрах водится.

— Так ведь этот ручей течёт из большого озера, — сказал отец. — Сейчас рыба как раз по ручью и идёт.

— Куда?

— В реку.

— Купаться, что ли, идёт? — засмеялся Митрук. Как-то он тоже искупался в реке. Не понравилось — вода там ледяная. Митрук посинел весь, потом стал кашлять, и его отпаивали тёплым оленьим молоком.

— А ты не смейся, — сказал отец. — Рыба любит прозрачную студёную воду. Как человек, скажем, любит чистый воздух. В озере теперь очень много рыбы, ей тесно, вот она и идёт в реку.

Ручей был совсем узенький, но в одном месте он вымыл глубокую яму. В этой яме и скапливалась рыба — не то она отдыхала там, не то искала дорогу дальше. Отец рубил тальниковые прутья, чтобы закрыть ей выход в реку.

— А сетей-то у нас нету, — спохватился Митрук.

— Будем ловить хореем, — сказал отец.

— Хореем? — удивился было Митрук, но тут же сообразил, что отец, должно быть, шутит. Конечно, шутит. Кто же хореем ловит рыбу?

Хорей — длинный и гладкий шест, им погоняют оленью упряжку. На тонком конце хорея надет круглый костяной шарик — это чтобы нечаянно не причинить оленю боль, а на другом конце — острый железный наконечник. Вдобавок ко всему наконечник ещё и увесистый, поэтому хорей лёгким концом всегда смотрит вверх. Да и на стоянке его воткнёшь остриём в землю, и на душе спокойно: олень на него уж не наступит и не сломает. Но чтобы хореем ловили рыбу — про такое Митрук слышит впервые.

Отец набросал в ручей несколько охапок прутьев и велел Митруку встать на них.

— Прижимай покрепче и не шевелись, — сказал он. — А то рыба проскочит под прутьями.

Митрук влез на запруду, стоит — не дышит. А отец нацелился хореем во что-то тёмное и неясное.

— Это же обломок бревна, — сказал Митрук. Сказал и сразу увидел: не бревно это, а чёрная спина большущей рыбины.

От первого удара хореем она увернулась и кинулась прямо под ноги Митруку. Он услышал резкий толчок в подошву тобока. От неожиданности мальчик присел, чуть подался вперёд и… плюхнулся в воду. В тот же миг отец схватил его за малицу.

— Эх, горе ты моё, — сказал он, — какого сига упустил!

Потом отец раздел Митрука, развёл костёр и стал сушить одежду. А Митрук в это время кутался в отцовскую малицу и от стыда помалкивал.

— Какой же ты ещё несмышлёныш у меня, — ласково говорил отец. — Только зря время потеряли…

Озноб у Митрука уже прошёл, но чувство вины осталось. А главное, было обидно: чего испугался-то? И рыба удрала, и сам промок до нитки. Отец теперь никуда его с собой не возьмёт. На что ему такой трус?

Когда малица просохла, Митрук оделся, и они поехали домой.

«Ладно, — думал мальчик, сидя на нартах. — Со всяким может случиться. Зато уж в другой раз не оплошаю».

От этой мысли стало легко, и дорога показалась светлой.

— Знаешь, папа, — сказал Митрук, — я больше никогда не струшу. Вот честное слово!

«ГДЕ ЖЕ ТЫ БЫЛ, КОРШУН?»

Обычно Митрук ездит на отцовских нартах. Это и понятно. Так уж повелось издавна, что мальчики больше тянутся к отцам. С мужчинами интереснее — от них можно многое узнать и многому научиться. А что услышишь от мамы? «Туда не лезь, сам ничего не делай, ты ещё маленький». Вот и весь разговор.

Но сегодня Митрук едет с матерью. Мать ведёт а́ргиш. Аргиш — это обоз из нарт. На них уложены вещи оленеводов, запасы еды и разобранный чум. Вести аргиш дело непростое. Надо ехать осторожно, чтобы не опрокинулись нарты с поклажей или не порвалась упряжь.

Тянутся по обеим сторонам озера, поблёскивают гладкими стеклянными лбами. Иногда попадётся на пути ручей, и мать ищет, где удобнее переправиться через него. А то вдруг под ногами оленей зачавкает болото, заросшее осокой. Но что болото? Вот если бы встретилась настоящая река, тогда бы они сделали привал и поставили чум. Однако никакой реки нет и вряд ли будет сегодня.

И Митрук начинает выдумывать всякую всячину. Вот, например, стали бы олени ростом с песца. Тогда бы они не посмели ослушаться Митрука. А с большими разве справишься? Прошлой зимой олень-бык подцепил Митрука рогами за малицу, утащил от чума подальше и зашвырнул в снег.