Маленький маг - [15]
— Талантливый человек везде пробьется, — добавляет отец. — Если кто не помнит, он в актеры пошел, когда достиг вершины в бодибилдинге, кажется.
— Ну и что? — вновь вылезает длинноволосый, поправляя очки. — Он же актер! У него ни образования, ничего нет, кроме известности! А все демократия — каждый равен каждому.
— Па, это правда, что он сказал? — спрашивает П'вол, которого фраза задела за живое.
— Ну да, равноправие, у каждого равные права, — задумчиво соглашается отец, готовя аргументы против длинноволосого.
— Па, то есть что ты, что бездомный нищий, что ваш этот… президент, вы все между собой равны? Образно говоря, на одной доске стоите. К примеру, ты спокойно можешь подойти к президенту, а за тобой нищий, так?
— Ну, немного не так, — начинает спокойным голосом разъяснять отец. — Бомжа-то никто к президенту не пустит, это точно, а вот меня во время какой-нибудь «встречи с народом» могут и пустить. И я, стоя перед телекамерой, буду говорить только правду, правду и еще раз правду, выученную заранее. Равноправие не подразумевает, что все между собой равны, оно подразумевает, что у всех равные возможности. К примеру, при голосовании, у всех один-единственный голос.
— Так, постой, пап, погоди… дай разобраться. Ты сейчас сказал, что во-первых, что твой голос, что голос академика, что голос президента — все они меж собой равны и не важно, кто больше разбирается в это вопросе. И во-вторых, тебе ничего не мешает стать президентом. Но ведь для этого тебе нужно пройти определенные шаги! Скажем, научиться всему, что он должен знать.
— Ага, и заручиться поддержкой партии, проработать туеву хучу лет в этой самой партии, при этом не забыв выбиться на какой-то пост, — смеется длинный.
— Погоди, Олег, я сейчас с сыном разговариваю, не мешай. Так, сына, смотри, дядя Олег прав, прямо сейчас я не смогу подать свою кандидатуру. Мне и в самом деле нужно пройти определенные шаги. Но! Никто не запрещает мне эти шаги пройти.
— Па, с этим никто не спорит. Я просто говорю, что нужно человеку воздавать по заслугам. То есть, к примеру, голос академика не равен голосу нищего.
— Ну это да. Только не на избирательном участке. Перед государством все равны.
— Создать базу данных по населению, пускай комп смотрит кто чего достиг, — вносит коррективу Олег. — Ну и там дальше по заслугам. К примеру, закончил школу — имеешь один голос. ВУЗ — еще один. Занял руководящую должность над пятью человеками — еще один. Над тысячей — еще пять. Так, Павлик?
— Да, это примерно похоже, — задумчиво кивает П'вол.
— Официально ввести неравенство и поощрять переходы со ступени на ступень, вверх по лестнице, — задумчиво отзывается отец. — Что ж, хорошая идея. Зарплата тоже зависит от занимаемой ступени… что еще можно будет провернуть официально?
— А вершина кто, президент? — скептически хмыкает толстяк.
— Ну зачем президент, зачем сразу президент? — возмущается Олег. — Академик, получивший Нобелевку, актер со статуэткой Оскара, спортсмен с медалькой олимпийской. В общем, все то, что никто не будет отрицать.
— Вы что же это, серьезно? — внезапно вмешивается до того молчавший мужчина. Массивное, крепкое тело, борода длинной с ладонь, простодушное лицо. И голос, полный недоверия: — Вы что, всерьез обсуждаете предложение мальчишки? Да ему же только семь лет! Что он знает обо всем этом? Это же еще ребенок!
— Ой, Саш, — морщится Олег, — не ты ли говорил, что важна сама идея, а не кто ее высказал?
— Все так. Но для того, что бы сказать правильно, нужно много знать… — продолжает настаивать дядя Саша.
— Дядь Олег, погодите, дайте я объясню, — вмешивается П'вол, видя, что Олег снова готовиться заступиться. — Дядя Саша, смотрите сюда: все, что я высказал, было лишь небольшое предположение, родившееся в ответ на все то, что говорилось за этим столом. Дальше, поскольку я на самом деле мало знаю, я отошел от участия в обсуждении. Таким образом, все неправильное, что сказал я, было скорректировано теми, кто знает больше. Или я не прав?
— Да, возможно… — растерянно говорит опешивший от такого напора здоровяк.
Грохочет отодвигаемый стул. Мать с бледным лицом убегает в спальню. Отец бросается следом. А растерявшийся Паша не может понять что ему делать…
Глава двенадцатая
Мать и сын
Олег и не замечает произошедшего — он продолжает атаковать толстяка своими вопросами, обкатывая вслух складывающуюся систему. Остальные пытаются «не заметить» происшедшего, и благодаря Олегу вскоре за столом вновь разгорается беседа… П'вол, на которого уже никто не смотрит, спешит выскользнуть из-за стола и осторожно идет к двери в спальню.
Его поражает тишина, царящая за дверью. Сперва он думает, что ошибся и родители прошли на кухню, но потом слышит судорожный всхлип. И буквально прикипает к месту, боясь шелохнутся, помешать тому, что происходит в комнате.
— Мне страшно, Стасик. Ну скажи, ну почему это произошло с Павлюшей? Ну почему именно с ним?
— А что произошло, Люд? — нежный голос отца, тихий, заботливый.
— Ну как ты не видишь! Он так изменился… сразу, рывком. А сейчас — это же не Павлик, это же вообще чудовище! Не смотри на меня так. Я люблю его, больше жизни люблю. Но не прощу никому того, что произошло. Вот бы все вернулось!
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.