Маленький Лёша и большая перестройка - [23]

9 октября 1991

На людях Лёша часто застенчив и молчалив, но всегда улыбчив и приветлив. Как-то встретился нам на улице муж тёти Коси, и она рассказывала нам, что он пришёл домой и восторженно отозвался о Лёше — дескать, в первый раз вижу ребёнка, который идёт «с улыбкой навстречу». А это именно так. Лёша умеет радоваться всему и всем. От застенчивости он иногда начинает басить не своим голосом. Но в играх стремится быть лидером, особенно рядом с соседкой Людочкой. Может, пойти и повести её за руку мыться, так как у Люды грязные руки. Сам, по правде, умываться не очень любит. Может подвести её ко мне и уверенно-деловитым тоном сообщить:

— Мы пойдём к Люсе. Нам надо.

— Что надо?

— Мы будем играть.

Представления о реальности порой поэтичны и наивны. Позавчера вдосталь накатался на каруселях в Таврическом саду. Дома сообщил папе, что катался на парашюте. Папа не понял, а мама сообразила — парашютом Лёша назвал купол над каруселью.

В тот же день лицезрел следы реактивных самолётов в небе. Вечером увидел на небе звёзды и спрашивает:

— Это от полосок осталось? (от следов самолёта)

Тогда же зашли к тёте Наде и мальчику Саше, который на год старше Лёши. Сашулька дал Лёше поиграть в бумажные деньги: «20 коп.», «10 коп.» и т. д. Когда стали уходить, вцепился в одну из 20-копеечных «монет».

— Лёша, надо отдать Сашульке.

Тоном, полным изумления, как, мол, мама не понимает, что предлагает:

— Мама, но ведь это тридцать рублей!

В тот же день очень уставший — ходим по-прежнему по несколько километров пешком, безо всяких скидок на возраст — возвращаемся домой и уже у Эрмитажа Лёшка засыпает на ходу. Ноги еле передвигаются, а голова свесилась набок и глаза закрыты. Так и вырубился, продолжая переступать ногами. Пришлось остаток дороги нести на руках, а весит Лёша уже немало. Дома же, через десять минут после прихода, сна уже ни в одном глазу!

Ушла к врачу, оставив Лёшу с дядей Петей рассматривать картинки в красочных индийских книжках с английским текстом. Возвращаюсь. Лёша встречает меня на пороге потрясающей новостью:

— Мама, дядя Петя плохо читает! по-английски…

Лёшка порадовал. Встретили на днях на улице двух бездомных мальчишек. Мама с ними поговорила, потом объяснила Лёше: «У этих мальчиков нет дома. У них плохие мамы и папы, отказались от них». Переживал за мальчиков весь вечер и во время очередного разговора предложил: «Мама, давай их к нам возьмём!» Мама как раз раздумывала об их устройстве в приют. Чувствуя мамино колебание, Лёша добавил: «Ничего страшного»… Да, конечно, огромная работа в нём совершается. Недаром Лёшка подчас вспоминает и вдруг начинает повторять помногу раз: «Господи, помилуй».

А сегодня, под влиянием той встречи с беспризорниками, произошла грустная сцена. От машинки, которую Лёша катил за собой по улице, отвалилась немаловажная деталь — прикреплённый к шофёрскому креслу гонщик. Отвалилась и потерялась. Говорю: «Подожди минутку, сейчас найду гонщика и вернусь, никуда не уходи». Через две минуты возвращаюсь. Молчит. Личико искривлено отчаянием, слёзы в три ручья.

— Лёшенька, что случилось?

— Я думал, ты меня оставила!

Ещё октябрь, но Лёша уже очень ждёт зимы. Вспоминает Деда Мороза, Снегурочку, снеговика, катание на санках.

25 октября 1991

Из нашего окна виден Исаакиевский собор:

— Мама, Исакий подглядывает.

— Людя я. Мы люди, и я людя.

— Лёшенька, ты не людя. ты человек.

— Я не человек, а людя.

3 года

Принтер сломался, работать не на чем. А 3.000 рублей долгов висят на нас по-прежнему. Но это ещё полбеды. Беда сейчас одна на всех. Смотрит из-за угла глазами голода. В магазинах нет ничего, кроме молока. В последнюю неделю совсем пропал хлеб. Возле булочных стоят гигантские очереди в тщетной надежде, что хлеб, быть может, привезут, и тогда его удастся купить. Но почти никогда не привозят. По магазинам мечутся растерянные люди. В Москве, говорят, хлеб есть, но по 3–5 рублей за буханку. Цены неподъёмные.

Тем не менее, мы как-то ухитрились отметить Лёхино трёхлетие. На стол наскребли кое-каких продуктов, копили их целый месяц.

Каков Лёха к своим трём годам? Мне кажется, он очень хрупкий. Очень светлый, но бывает обуреваем эго, а какие мы с Иваном воспитатели? Тяжело быть родителем хорошего ребёнка. Страшно помешать его правильному развитию. Но распустить ещё страшнее, поэтому к Лёше мы предъявляем очень высокие требования, практически как ко взрослому человеку. Похоже, он привык к такому отношению, а друзья нас ругают — пацану попадает за то, за что даже строгая тётя Надя не будет ругать своего Сашульку. Человек, наш Лёша, добрый, щедрый, отзывчивый, но случаются и заскоки, и неприглядные сцены, хотя очень-очень редко. Мы любим Лёху, но нам страшно за него в этом мире.

К трём годам он научился уверенно читать. Знает цвета: синий, жёлтый, красный, белый, чёрный, зелёный. Менее уверенно: фиолетовый, голубой, коричневый, серый. Считает предметы до 4-х, неуверенно — до 5. Знает свои фамилию, имя и отчество, а также фио родителей, фамилии соседей. Живём мы на «Тейской» (Адмиралтейской) набережной — выговорить её название целиком пока сложно, — в доме 12 и квартире почему-то 13 (хотя в самом деле 14). Город наш называет Санкт-Петербургом чётко и уверенно.