Маленький гончар из Афин - [20]

Архил огорченно вздохнул.

— Рано тебе начинать с таких рисунков, — заметил однажды Алкиной на его просьбу об этом.

«Но ведь он обещал мне проверить как-нибудь, смогу ли я когда-нибудь стать художником! — думал мальчик. — Нет! Не нужно этого откладывать надолго. Попрошу еще раз отца сегодня же позволить мне сделать самому рисунок на одном из сосудов!» — решил Архил.

Думая об этом, Архил совсем позабыл о той работе, которую поручил ему художник.

Алкиной давно уже наблюдал за Архилом. Его волнение не укрывалось от внимательных глаз художника.

— Какие мысли так увлекли тебя, сынок, что ты совсем позабыл о кратере, который я просил тебя отшлифовать.

— О отец! — смутился мальчик, подавая ему кратер. — Я не могу больше ждать! Разреши мне, прошу тебя, самому разрисовать один из сосудов. Ты ведь хотел убедиться, выйдет ли из меня когда-нибудь художник. Мне и самому не терпится узнать это. Разреши, отец, попробовать, — совсем тихо повторил Архил.

Алкиной немного подумал.

— Хорошо, Архил, — наконец согласился он, — ступай выбери себе один из сосудов, лежащих под полкой в углу и начни рисовать на нем, подготовив его так же, как готовишь ты сосуды для меня. Рисунок выбери по своему вкусу.

Долго искал юный гончар для себя сосуд. Когда наконец выбор его остановился на одной из амфор, он уселся с ней скромно в углу и принялся за работу. Тонкой кистью мальчик нанес на красноватый фон амфоры фигуру танцующей женщины, а затем осторожно покрыл фон сосуда черным лаком. После этого Архил тонкими штрихами стал отделывать детали одежды и лица танцовщицы.

Время шло совсем незаметно для Архила.

В гончарной мастерской становилось все темнее и темнее. День подходил к концу. Но, увлеченный работой, Архил не замечал этого. Он совсем согнулся над столиком, держа на коленях амфору. Мальчик ни у кого не спрашивал советов и указаний. Он решил сделать работу сам, как сможет. Лицо его от напряжения было покрыто мелкими каплями пота. Ноги затекли от долгого сидения в неудобной позе, но и этого не замечал Архил, стараясь нарисовать как можно лучше хотя бы часть рисунка.

— Пора кончать работу, друзья! — сказал громко Алкиной, в этот день снова остававшийся за старшего в мастерской Феофраста.

Пасион тотчас же стал убирать свою работу. Скиф побежал за свежей родниковой водой для похлебки, которую собирался варить для них на ужин старый Анит. Архил продолжал неподвижно сидеть, низко склонившись над своей работой.

Подойдя ближе к нему, Алкиной взглянул на его рисунок и едва сдержал возглас удивления. На старом, надтреснутом сосуде, покрытом черным лаком, было тщательно и правильно нарисовано красноватое изображение фигуры танцующей женщины. Легкими штрихами Архил даже наметил складки ее одежды. Но главным, что поразило художника в его рисунке, было лицо танцовщицы, живо напомнившее ему изображение этого лица на амфоре, проданной племяннику Перикла…

Как мог Архил запомнить выражение лица танцовщицы? Этого не мог понять Алкиной. Для него было ясно теперь одно: Архил обладал несомненно прирожденными способностями художника и прекрасной зрительной памятью. Разумеется, Алкиной сразу же заметил опытным взглядом мастера немало недочетов в рисунке своего ученика, но эти недочеты можно было все устранить впоследствии. Важно было одно: Архил мог и должен был стать со временем хорошим художником. А это было то, чего хотел и в чем боялся ошибиться Алкиной.

— Хорошо! Очень хорошо, мой мальчик! — сказал он растроганно. — Я никак не ожидал, что ты сумеешь сделать такой рисунок на амфоре! Да! Тебя нужно учить мастерству художника, и это не будет напрасная работа!

— О отец! — смущенный его похвалой, прошептал Архил. — Я ведь еще не закончил рисунок, разреши мне доделать его.

— На первый раз, сынок, ты поработал достаточно, — отстранил его немного от себя художник, — отдохни теперь, пока я уберу мою работу, а после мы поговорим с тобой о тех ошибках, которые ты сделал в рисунке.

Однако, прежде чем поставить на столик работу своего ученика, художник еще раз внимательно склонился над ней, вглядываясь в каждую линию рисунка, сделанную Архилом.

— Как же мне понять тебя? — сразу опечалился мальчик. — Ведь ты только что похвалил меня, а теперь выходит, что моя работа сделана совсем плохо.

— Я сказал тебе правду, Архил: работа твоя неплоха для первого раза, и она говорит мне о том, что боги не лишили тебя дара художника, но до настоящего мастера тебе еще далеко. И ты должен это знать! Многому терпеливо и усидчиво придется тебе поучиться еще, мой мальчик, прежде чем твои рисунки не будут нуждаться в исправлении.

* * *

— Нелегка наша работа по росписи керамос, сынок! — немного спустя говорил Алкиной своему ученику. — Очень много терпения и любви к этому делу требует она. Кроме одаренности, художнику необходимо еще развить у себя легкость руки, точность глазомера, наблюдательность ко всему окружающему. Нужно постичь умение проводить палочкой и кистью тончайшие линии на лицах людей, на рисунке их одежды. Немало самых сложных узоров должен заставить хороший учитель нарисовать своего ученика, украшая рисунок орнаментом, прежде чем доверить ему рисовать на сосудах фигуры и лица. Он должен привыкнуть сначала выполнять тщательно детали рисунка. Самую сложную работу по разрисовке ваз и амфор хороший художник долго не доверит даже самому способному ученику. Без терпения и навыка стать хорошим мастером невозможно.