Маленький белый «фиат» - [36]

Новую машину она купила с оглядкой на Франсуазу. Недалеко от дома Жан-Пьера она увидела «фиат» с объявлением о продаже. Он был на три года младше своего предшественника, порезанного на кусочки, и находился в лучшем состоянии, чем тот, когда его в последний раз видели родители. И что самое важное — он был ярко-оранжевый.

Раньше она не понимала, что пригороды так чудесны. Улица, на которой она жила, состояла из отдельно стоящих домов, не слишком больших и не слишком маленьких, они имели много общего, хотя каждый чуть-чуть отличался от соседа и отделялся от него живой изгородью, стеной или забором. Она выросла с мыслью о безразличии окружения и насмехалась над ним, однако за последнее время поняла, что это и хорошо, поскольку никто не обращает внимание на машины. Когда о таинственном «фиате» упомянули в новостях, она была уверена, что соседи донесут в полицию, но все обошлось. В конце концов, его единственной отличительной чертой являлось то, что он был слегка потрепан. Ее родители почти удалились от дел и предпочитали тратить свободные деньги на поездку к сыну в Африку дважды в год, а вовсе не на покупку навороченных машин. Имея в качестве единственного средства передвижения небольшой старенький автомобиль, они, конечно, отличались от остальных обитателей улицы, но на это, казалось, никто не обращал внимания. А кроме того, не было ничего необычного в том, что беспутным дочерям вроде Вероники дарили обычный старенький «фиат» или «ситроен». И таких безликих машин было немало на дорогах.

Когда она впервые появилась на улице, никто и не посмотрел в ее сторону.

Когда она ездила на ней в аэропорт, к Жан-Пьеру и обратно, никто не обратил на это ни малейшего внимания, как, впрочем, и при ее исчезновении. Трудно представить себе более удобное соседство и более безликую машину.

Все утро они разъезжали по городу, вытаскивая подуставшего Цезаря на прогулки в парки, избавляясь при этом от кусочков автомобиля, в естественно-небрежной манере распихивая их по мусорным бакам. После ленча ярко-оранжевый «фиат» скрылся в гараже, где он был загружен полиэтиленовыми пакетами, после чего направился за город в четвертую и последнюю на сегодня поездку. За рулем сидела Эстелла, настоявшая на роли водителя, позади нее — Вероника, скрытая от действительности похрапывающим сенбернаром, а справа — Жан-Пьер, все еще обалдевший после двух дней, проведенных в защитной маске и наушниках, — его потряхивало от смертоносной электропилы и борьбы с кусками металла. Он не мог даже открыть двери гаража, чтобы его проветрить, ведь им мог заинтересоваться какой-нибудь проезжающий мимо жандарм, или соседи начали бы жаловаться на раздражающий шум. Кошмарная была работа.

Они останавливались в деревнях, в маленьких городках, на каждой площадке для отдыха якобы с тем, чтобы размять ноги, а на самом деле — чтобы сбросить в мусорный бак пару пакетов. Самый последний они оставили в маленьком парке городка Эйтамп, затем пошли в близлежащий бар, чтобы немного это отметить. Вероника и Жан-Пьер выпили джина с тоником, а Эстелла — оранжада. «Для того, чтобы случайно не убить принцессу по дороге домой», — пояснила она.

_____

Они подъехали к дому уже в темноте, и, когда Вероника вышла открыть дверь гаража, она заметила краешком глаза, что из машины, стоящей на другой стороне улицы, за ней кто-то наблюдает. Сиденья в машине были опущены, наблюдатель надеялся остаться незамеченным. Вероника решила подойти к нему, пока Эстелла загоняла машину.

— Привет, Франсуаза, — сказала она через опущенное стекло.

— A-а… привет.

— Как дела?

— Спасибо, хорошо. А у вас?

— Тоже очень хорошо. Не ожидала вас здесь увидеть.

— Пожалуй.

— Спокойной ночи, — сказала Вероника.

— Спокойной ночи.

Вероника пошла к дому, но на полпути ее остановил театральный шепот Франсуазы.

— Простите, Вероника.

— За что?

— Вы знаете, за что, — я ведь шпионила за вами. Мне просто надо было убедиться…

— Теперь все в порядке?

— Да, но ведь не вы были за рулем? Почему машину вели не вы?

— И что из этого?

— Нет, ничего… Но это ваша машина?

— Да, это мой ярко-оранжевый «фиат». Тот самый, о котором я говорила.

— Чисто из любопытства… — сказала она. — Он всегда был оранжевым? — Она хваталась за соломинку, ведь ей было ясно, что этот автомобиль более новой модели и он, конечно, ни при чем.

Вероника увидела Франсуазу такой, какой та была на самом деле. Что не явилось откровением, поскольку она каждый день наблюдала ее на работе.

— Франсуаза? — сказала она.

— Да?

— Пошла ты в задницу, — это ей так понравилось, что она повторила, — пошла ты в задницу, Франсуаза.

— Не надо.

— Надо.

— Если только чуть-чуть. Но послушай, давай договоримся. Если ты никому не скажешь, что поймала меня у своего дома, то и я не скажу, что ты вовсе не больна. Хорошо? Я не скажу, что ты весь день разъезжала со своим якобы бывшим приятелем и собакой.

— Ладно, — Вероника забыла, что сказалась больной, к тому же ее праведный гнев понемногу угасал. В конце концов, Франсуаза имела все основания подозревать ее в причастности к аварии, и она подобралась к ней ближе, чем полиция. — Давай просто забудем об этом.