Маленькие повести о великих художниках - [25]
Хорошо Вася Штернберг всегда рядом. Слава Богу! его тоже направили на стажировку. С таким другом, хоть на край света. Он и комнаты снимет из всех дешевых, самые чистые и просторные. И с питанием никаких проблем.
— Тут за углом… есть одна приличная забегаловка!
В любом городе Вася Штернберг отыскивал «за углом» одну приличную забегаловку, где всегда дешево и сытно кормили.
В Венеции юные художники раскрывали свои этюдники и ставили мольберты прямо на площади святого Марка. Четырехугольная площадь со всех сторон окружали старинные здания 14-го и 15-го века. Она напоминала собой огромный, мраморный зал. В глубине стоял сам древний собор святого Марка. Пятью золочеными куполами он поразительно походил на русские церкви.
Доверчивые, ручные голуби такая же достопримечательность площади, как и сам знаменитый собор. Одна беда. Местные голуби имели подлую привычку садиться прямо на голову. Попробуй, сосредоточься. Но со временем друзья привыкли.
Работали много. С раннего утра и до самого позднего вечера. Не обращая внимания на голубей и туристов.
В один из таких рабочих дней Ваня Айвазовский услышал у себя за спиной удивленный возглас:
— Ва-анечка-а!.. Айвазовский!..
Каждый, кто хоть однажды видел Николая Васильевича Гоголя живьем, невольно улыбался. Он на всех производил впечатление рассеянного и абсолютно незащищенного человека. Впрочем, как известно, первое впечатление только от заурядных личностей всегда точно. Сущность гения всегда скрыта от посторонних глаз.
Ваня Айвазовский тут же загородил свою картину спиной. Даже раскинул руки в стороны, дабы великий писатель не смог ничего разглядеть. Ване казалось недопустимым показывать самому Гоголю что-либо незаконченное, незавершенное. До него доходили слухи, что Николай Васильевич, (большой знаток и любитель живописи!), издали внимательно наблюдал за его учебой и творчеством, и даже покровительствовал ему.
Увидев Ваню Айвазовского, раскинувшего руки, прячущего свою картину, Гоголь громко и весело засмеялся.
В тот же день он увез с собой молодых художников в Рим.
Рим — великий город. Каждый камень его развалин, зданий и виадуков до предела насыщен энергией созидания. Именно потому художники и поэты, писатели и философы всего мира так стремятся в этот вечный город.
Обычно замкнутый и молчаливый Николай Васильевич, встретив в Риме соотечественника, мгновенно превращался в полную свою противоположность. Становился общительным, разговорчивым и очень веселым. Знакомые и друзья величали его лучшим гидом всех времен и народов.
В первую же лунную ночь, подхватив под руки Айвазовского и Штернберга, Гоголь поволок друзей на осмотр Колизея. На узких улочках редкие прохожие шарахались от стремительной троицы.
Только взобравшись по полуразрушенной лестнице на самый верх амфитеатра, с высоты третьего этажа, увидев все грандиозное величие этого древнейшего здания, друзья поняли, почему Гоголь выбрал именно лунную ночь для осмотра.
Колизей пуст. Нет болтливый, назойливых туристов. Тишина. Нет, не менее назойливых и болтливых торговцев сувенирами. Если прислушаться, можно услышать рев многотысячной толпы, жаждущей крови, крови, крови… Услышать рев диких животных, уже почуявших запах добычи… Услышать стоны раненых и умирающих гладиаторов… Десятки тысяч смелых и отважных людей были убиты на этой арене для развлечения толпы… Тишина Колизея кричит…
Древний цирк. Символ величия человеческой души. Символ низости человеческой натуры…
Друзья долго сидели в ту лунную ночь на ступеньках лестницы Колизея. Молчали. Слишком велико было впечатление от увиденного.
В ту ночь по традиции учеников Академии друзья поклялись друг другу в вечной дружбе.
— Я счастлив, Ваня! — неожиданно сказал Василий.
… вернувшись в Петербург, Штернберг всеми правдами-неправдами убедит профессуру Академии продлить ему стажировку еще на один год… И опять уедет в Рим… Теперь уже навсегда… Он просто растает в воздухе от двустороннего воспаления легких… Он уйдет из жизни совсем юным, только начинающим жить художником. Лишь несколько изящных эскизов останутся после него…
— Я счастлив, Ваня!
Лунная ночь в Риме. Лишь несколько окон слабо светятся в разных концах города.
Вон… едва пробивается из-за занавески полуподвальной комнаты тусклый свет свечи… За мольбертом стоит молодой русский художник Василий Штернберг… Он неподвижно застыл перед только что начатой картиной… Еще мгновение и он поднимет кисть… он будет писать всю ночь…
Совсем на другом конце города, на холме в просторной, но неуютной мастерской, сидит на табурете перед величественным полотном «Явление Христа народу» русский художник Александр Иванов. Вот так он каждую ночь часами сидит перед полотном и неподвижным взглядом смотрит прямо перед собой…
А на другом холме вечного города в просторном кабинете до потолка, заваленного книгами, за письменным столом сидит русский писатель Николай Гоголь. Две свечи освещают лишь лицо писателя, да пару страниц какой-то рукописи. Гоголь тоже застыл в неподвижной задумчивости…
На окраине города, в наспех снятой комнатенке, разложил на полу в беспорядке многочисленные рисунки и наброски русский художник Ваня Айвазовский. Сзади него на мольберте картина. Но какая именно, не видно. Картина еще не раскрыта, занавешена полотном. Ваня будет всю ночь перекладывать рисунки и наброски, так и эдак, выкладывая одному ему известную мозаику…
Фараон Эхнатон остался в памяти человечества, как первый правитель реформатор-пацифист. Его жена, царица Нефертити, как самая красивая женщина Древнего мира.Они правили Египтом с 1375 по 1360 годы до нашей эры.А история их любви и жизни трогает и волнует нас до сих пор, особенно, когда она рассказана живым и увлекательным языком, равно интересным как взрослым, так и подростковым читателям.
Автор определяет свою повесть как ироническую, и это действительно так. Однако, как и в жизни, смешное и горькое в ней замешаны в единое целое, и в этом крутом замесе — судьба двух повенчанных роком подруг, эстрадной певицы и её костюмерши. Кто из них для кого? Кто главнее? Счастливее?..
Моцарт! Светлый гений всего человечества. Человек необыкновенный судьбы, взлетов и падений на бытовом уровне, но никогда не претерпевающий неудач в своём непревзойдённом творчестве.Автору, не ставившему перед собой задачи воссоздать полную биографию Моцарта, удалось сказать всё же о самом существенном, главном, удалось приблизить гения к нам. Вернее, нас приблизить к гению.
Вольный, современный перефраз всем известной с детства сказки, виртуозно исполненный по заказу широко известного кинорежиссёра детских музыкальных лент Леонида Нечаева («Приключения Буратино», «Про Красную Шапочку», «Дюймовочка»), к большому сожалению, своему и общему, фильм по этому сценарию пока ещё не снявшего.
Как часто всё самое главное начинается со случайной и не очень удачной встречи. Любовь выпрыгивает из-за угла, словно убийца с кривым ножом. Но раны любви благодатны. Правда, удар любви нужно заслужить, особенно, если любовь — это Кристина, девушка с тайной.
Просто и доступно, с театральным блеском и подкупающим добродушием автор рассказывает о невероятно сложных, бытовых и творческих, моментах в жизни великих писателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.