Маленькие подлости - [49]

– Потому что в этом возрасте умер Христос? И Александр Великий? И Эвита Перон тоже? – осведомилась Адела. – Впрочем, сомневаюсь, что именно это тебя волнует, полагаю, есть другие причины для суеверия.

Разговор происходил по телефону. Супруги Тельди занимали смежные номера в отеле «Палас». Ни Эрнесто, ни Адела не пользовались спрятанной от чужих глаз дверью между номерами, хранившими в своей памяти немало любовных встреч. Благословенная дверь была призвана защитить репутацию тайных любовников: утолив страсть, они могли разойтись в разные стороны без опасения быть разоблаченными. В случае Тельди дверь выполняла прямо противоположную задачу: будучи постоянно запертой, она выдавала секрет обитателей номеров, поскольку супруги давно существовали как две параллельные линии, которым если и суждено пересечься, то лишь в бесконечности,.. Впрочем, нет правил без исключения, и в обозримом будущем Адела и Эрнесто наверняка соединятся в одной точке, а именно могиле. Таковы требования общества, обязательные даже для тех супружеских пар, которые на самом деле не испытывают друг к другу ничего, кроме равнодушия.

– Я разве не говорил тебе, что есть проблема с господином Альгобрангини, Адела? Он терпеть не может Стефанопулоса – кажется, они поссорились из-за какого-то персидского ковра. Нельзя, чтобы обидчивые коллекционеры оказались рядом за столом. Иначе они испортят нам весь вечер. Займись этим.

Незнакомые фамилии и еще около трех десятков подобных людей фигурировали в списке, который Адела держала сейчас перед собой, разговаривая с мужем. Около каждого имени ровным почерком Эрнесто Тельди было указано, в чем специализируется коллекционер. Так, двое увлекались холодным оружием, трое являлись «фетишистами всего, что связано с Диккенсом», трое сходили с ума от греческих икон (но только тех, где изображен святой Георгий), присутствовал любитель фигурок Рапануи[62] («Что бы это могло быть?» – удивилась Адела, прежде чем продолжить изучение списка), в завершение перечислялись коллекционеры менее экзотических вещей, например, любовных посланий выдающихся личностей, оловянных солдатиков, книг о привидениях или яиц Фаберже. Адела пробежала взглядом по списку, безуспешно ища людей, известных в мире искусства. На кого же из них охотится Эрнесто Тельди? На Альгобрангини, коллекционера холодного оружия? На сеньориту Ляу Чи, специалистку по книгам о привидениях? Или, быть может, главная дичь – единственный в списке, не удостоенный комментария, некий месье Питу? Адела пожала плечами: много лет наблюдала она, как муж, вооруженный тонкой интуицией, сначала приобретал по сходной цене, а затем перепродавал втридорога антиквариат. Особенно игры Эрнесто начали забавлять ее в последнее время. Разбогатев, Тельди сосредоточился на гонке не столько за дорогими, сколько за редкими штучками, приобретать уникальное и экстравагантное – вот кульминация жизни, полностью отданной искусству. Очевидно, цель предстоящего банкета – какая-то вещь. Муж будет всячески обаять чудаковатого коллекционера, пока не получит ее задарма.

– Я не хочу, чтобы места за столом были заранее расписаны, Адела. Все должно выглядеть естественно, однако прошу тебя, организуй так, чтобы Стефанопулос и месье Питу сидели рядом с нами: Питу справа от меня, а Стефанопулос – справа от тебя.

«Месье Питу! – Адела улыбнулась. – Любопытно, что он коллекционирует? Не важно. Значит, этот незнакомец и есть будущая жертва Эрнесто, он неизменно сажает справа от себя того, кто на данный момент представляет наибольшую выгоду. Но все-таки что же приобретет муж на вечеринке по цене распродажи? Какой-нибудь редчайший турецкий кинжал или billet doux[63]?»

– Впрочем, не будем об этом сейчас, Адела, успеется. Сколько времени тебе нужно, чтобы одеться? В девять сможем выйти? До Суаресов добираться больше часа.

Сегодня вечером Эрнесто и Адела Тельди приглашены на ужин к друзьям, не имеющим никакого отношения к миру искусства. Часы показывают восемь с четвертью. Адела по-прежнему сидит на постели, неодетая, ненакрашенная, но она умеет быстро принимать парадный вид.

– Встретимся в девять возле лифта, чтобы спуститься вместе, – сказала она мужу.

Ровно в девять оба были на месте: пунктуальность – единственное, что их роднит. Входят в лифт, и Адела пользуется возможностью посмотреться в зеркало. Приятно лишний раз убедиться, как прекрасно выглядишь в чужих глазах. Конечно, Карлос Гарсия не приглашен на ужин к Суаресам, однако влюбленные женщины («Стоп-стоп, Адела, не произноси слово «влюбленные» даже в шутку, будь благоразумна и осмотрительна»), нет, увлеченные женщины, одеваясь для выхода в свет, всегда прихорашиваются только для своего мужчины. Вот почему Адела, с сияющими глазами и нежными губами, благоухающая, счастливая, как невеста, имеет настолько сильную ауру, что муж поневоле обращает на нее внимание.

– Ты выглядишь потрясающе, Адела, совсем как молоденькая девочка, – говорит он, и жена благодарно улыбается, зная, что это на самом деле так; и пусть те, кто рекламирует косметику, твердят что им заблагорассудится, любовь (или любовное увлечение) остается единственным на земле чудодейственным средством, продлевающим молодость.