Маленькие подлости - [4]

Существовал и шанс попасть на страницу специализированного журнала, за это тоже неплохо платили, даже «замэчатэлнэ платили», впрочем, лишь немногим из начинающих удавалось зарабатывать таким образом на жизнь, а те, кому не удавалось, жили очень плохо.

Но что из того! Для мечтателей-мальчишек не было ничего более привлекательного, чем совершенствовать Богом данные телеса.

У Карела имелось еще одно увлечение, не менее важное: пение. Волшебным звукам человеческого голоса намеревался посвятить себя, помимо культуризма, юный Карличек.

Любовь к музыке проснулась в нем в 1990 году на десятой молодежной спартакиаде имени Хосе Марти в кубинском городе Камагуэе. Эта спартакиада представляла «большой революционный интерес» и стала одним из последних мероприятий подобного рода. Именно там, в компании товарищей с la Tierra mas Hermosa[3], Карел, весьма впечатлительный для своих лет, был покорен ритмами ча-ча-ча и болеро, кубинскими народными песнями и латиноамериканской музыкой в целом. Сила очарования оказалась настолько велика, что по возвращении в Прагу он остыл к поднятию тяжестей и даже к культуризму. Зато начал играть в составе замечательного, популярного во всей Восточной Европе ансамбля народной кубинской песни, который назывался (и по сей день называется) «Лос-Бонгосерос-де-Братислава».

К сожалению, занятиям музыкой суждено было прерваться. То, что предначертано судьбой, редко совпадает с нашими желаниями. Остались позади еще четыре или пять лет. Карелу представилась возможность эмигрировать на Запад. Он уехал в Германию, где чехи чувствовали себя почти как дома. Однако жизнь там оказалась не простой. Карел подался на юг, во Францию, и снова столкнулся с трудностями. В конце концов он осел в Испании. Здесь не нашлось применения его достижениям ни в области культуризма, ни в исполнении ча-ча-ча, поэтому Карелу пришлось удовлетвориться ролью мальчика на побегушках, курьера в униформе с логотипом предприятия по обслуживанию банкетов на дому «Ла-Морера-и-эль-Муэрдаго».

Темне менее некоторые детские увлечения и привычки не оставляют нас всю жизнь. Именно поэтому Карел в то утро все делал в ритме известной песенки «El son montuno». Час был ранний, не мешало подкрепиться, пока обитатели дома Тельди мирно спят. За много километров от Праги и еще дальше от Камагуэя он вышел из своей комнаты, спустился на кухню и открыл морозильную камеру, чтобы взять немного мороженого.

Когда Карел открыл морозильник, песенка застыла у него на губах. Взгляд широко раскрытых глаз Нестора был устремлен в пространство, левая рука, казалось, продолжала царапать дверцу, а правая сжимала обрывок бумаги. Однако эти детали не привлекли внимания Карела – если есть надежда вернуть повара к жизни, нельзя терять ни минуты.

Тут-то ему и пригодились навыки, полученные на военно-спортивной базе. Он умел оказывать первую помощь при несчастном случае. Карел Плиг знал: в результате обморожения смерть не обязательно наступает сразу, иногда человек впадает в состояние, похожее на спячку летаргический сон, из которого его довольно легко вывести. Карел выволок Нестора из морозильника и в течение десяти минут прилагал максимум усилий, чтобы воскресить повара. Он произвел массаж сердца способом, известным как «метод Бориса». Затем сделал искусственное дыхание способом «рот в рот». Потом повторил и то и другое. Он не останавливался ни на секунду и потерял счет попыткам спасти Нестора. Только после, может быть, двенадцатого безуспешного захода Карел устало выпрямился и обратил внимание на зажатую в кулаке покойного бумажку.

Карел хорошо оказывал первую помощь, но очень редко смотрел телевизор или ходил в кино. Иначе он знал бы то, что известно абсолютно всем: на месте происшествия нельзя прикасаться ни к каким предметам. «…Осторожно, приятель, оставь все как есть до прихода полиции…» Или: «…будьте внимательны, все, даже самое незначительное, может дать след, полезную информацию…» Карел понятия не имел об этих предосторожностях и думал только о том, что нужно сообщить о смерти Нестора обитателям дома. Поэтому он не придал должного значения торчащей из скрюченного кулака повара бумажке, просто машинально вытащил ее и увидел фрагменты рецептов: «…подавать к кофе капуччи… полить малиновым мусс… предохраняет суфле… в отличие от замороженного шоко… только лимон…»

«Бедный, бедный Нестор, мой дорогой друг!» – подумал Карел, потрясенный ярким примером того, как жизнь человека порой прерывается именно в момент его беззаветного служения любимому делу.

– Профессионал. До последнего дыхания, – прошептал Карел, отнимая бумажку у мертвого Нестора.

Потом с определенным трудом он вытащил из-за пояса кондитера задубевшее на холоде кухонное полотенце – смерть владельца повышает цену его личным вещам. Карел решил, что и к полотенцу, и к бумажному клочку следует относиться с уважением, как к памяти об усопшем. Он заботливо согнул полотенце пополам. Что касается списка рецептов, то ему самое место было в поваренной книге. Вот как раз на мраморной тумбе стоит библия Нестора Чаффино под названием «Физиология вкуса», автор Брильят-Саварин. Шеф-повар не разлучался с ней в течение тридцати лет. Карел поместил бумажку между страницами и положил замороженное полотенце поверх книги. Затем вновь подошел к морозильнику.