Маленькие дети - [91]
Он оглядел кухню сквозь какой-то липкий туман. Все предметы здесь еще хранили и излучали присутствие матери: светло-зеленые чайник и тостер: отставшие кое-где от стены обои с рисунками всяких трав и специй, под каждой из которых было предусмотрительно написано название; коричневые аптечные пузырьки с лекарствами, выстроившиеся на подоконнике, как бравые солдатики, все повернутые этикетками вперед. Невозможно было поверить, что она уже никогда не придет сюда. От одной этой мысли у Ронни закружилась голова, и он испугался так, словно стоял на высоком балконе без всякого ограждения и смотрел вниз на пустую стоянку.
— Пожалуйста, — попросил он и поднял глаза к потолку где, вероятно, находился тот Бог, в которого верила его глупая мать. — Пожалуйста, черт тебя побери, сделай так, чтобы она не умерла.
У пожилого таксиста было что-то не в порядке с носом: его покрывали какие-то шишки, и он напоминал розовую цветную капусту, почему-то выросшую посреди лица. Ронни ему посочувствовал. Наверное, нелегко прожить свои лучшие годы с таким украшением.
— Куда? — буркнул таксист.
— В Пресвитеринскую больницу. Моя мать там в отделении интенсивной терапии. — Водитель никак не среагировал на это сообщение, не выразил сочувствия, не сказал, что ему жаль или еще какую-нибудь ерунду, которую люди обычно говорят в таких случаях, но Ронни все равно продолжил: — У нее на прошлой неделе случился удар. Очень серьезный. Мы даже не знаем, выкарабкается ли она.
Он говорил, обращаясь не к таксисту, а к его лицензии, висящей на козырьке напротив пассажирского сиденья. На лицензии было написано «УЭНДЕЛЛ ДЕГРО», и имелась его фотография в профиль, похожая на иллюстрацию из медицинского учебника.
Уэнделл слушал какую-то передачу о политике. Голос ведущего был знаком Ронни, но он никак не мог вспомнить его имя — один из этих профессиональных говорунов с готовыми ответами на все вопросы. До того как сесть в тюрьму, Ронни слушал много таких передач и даже иногда мечтал о том, что закончит специальные курсы и будет вести собственную интерактивную передачу на радио. Перспектива по два часа в день высказывать людям все, что о них думаешь, и ставить на место всяких идиотов, которые сумели дозвониться, хотя не могут и двух слов правильно связать, казалась ему очень привлекательной. Извините за любопытство, Фрэнк, но что там у вас в голове — мозги или дерьмо?
— Ее пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания, — продолжал он. — Она не говорит и вообще ничего не делает. Просто лежит весь день и смотрит в потолок.
Уродец Уэнделл прибавил звук, словно нарочно старался заглушить Ронни. Ведущий нес что-то про Гари Кондита и про то, что, если у того осталась хоть капля совести, он должен немедленно уйти из конгресса и поведать всем о том, что он сделал с несчастной девушкой. Ронни заговорил еще громче, чем радио:
— Она хорошая женщина. Одна воспитала двух детей. Никогда никому не причинила зла. Лучше человека просто не найти.
Ублюдок даже не кивнул. Вместо этого опустил стекло, громко отхаркнулся и плюнул на дорогу.
Молодец, Уэнделл. Высокий класс.
— А как у вас? — спросил Ронни, пока на светофоре они бесконечно долго ждали зеленого света. — Ваша мать жива?
Уэнделл развернулся к нему всем телом. В фас его нос выглядел еще хуже, чем в профиль.
— Ты думаешь, я не знаю, кто ты такой? — грозно спросил он. — Тебе еще повезло, что я не вышвырнул тебя из машины!
— Простите, — пробормотал Ронни. — Я просто хотел поговорить. Незачем так ужасно расстраиваться.
Уэнделл выключил радио, и остаток дороги они проделали в молчании. Когда машина остановилась перед главным входом, Ронни протянул ему двадцать долларов. Счетчик показывал четырнадцать.
— Оставь себе сдачу, — сказал он. — Может, хватит на новый нос.
Сара была уверена, что им обязательно что-нибудь помешает. Всегда что-нибудь мешает. Когда в дело вмешиваются дети, даже самый простой план имеет обыкновение срываться. Через пятнадцать минут после того, как они с Люси вернулись из бассейна, позвонил Ричард. Он немного поговорил о погоде в Калифорнии, а потом перешел к главному:
— Послушай, я, наверное, не прилечу.
— Почему? У тебя рейс откладывается?
— Нет, дело не в рейсе. Дело в нас.
Он сказал, что собирается провести остаток отпуска в Сан-Диего, все обдумать и, возможно, переехать туда навсегда. Ему уже давно хотелось каких-то перемен и всегда нравилась Калифорния.
— Нам вообще не следовало жениться, — грустно добавил он, и эта грусть в его голосе напомнила Саре о том, как сильно он ей нравился, пока все не стало так плохо. — Ты это понимаешь не хуже меня.
— О черт! — неожиданно для самой себя сказала она. — Черт, черт!
— Ты расстроилась? Я думал, ты, наоборот, почувствуешь облегчение.
Так и было. Сара почувствовала больше чем облегчение. В любой другой день ради такой новости она открыла бы бутылку шампанского и сплясала на кухонном столе. Но сейчас она думала только о медовом месяце на пляже, который не состоится, потому что Ричард теперь не сможет остаться с Люси.
— Все в порядке, — сказала она в трубку. — Просто все это немного не вовремя.
Что, если бы прямо здесь и сейчас некоторые из нас (тысячи, десятки тысяч, миллионы людей)… исчезли? Испарились, развеялись, провалились сквозь землю?Кто-то бы решил, что это – похищение…Кто-то бы пал духом…А кто-то бы продолжал жить, как и прежде, будто ничего и не случилось.14 октября что-то случилось в небольшом городке Мейплтон, когда сотни его жителей внезапно пропали без вести. Никаких догадок, никаких зацепок. Все, кто остались, – в недоумении, страхе и растерянности. Ведь самое страшное – неизвестность.Мэр города Кевин Гарви всеми силами старается восстановить порядок и помочь тем, кто потерял родных и людей, даже несмотря на то, что его семья развалилась после так называемого «Внезапного исчезновения».
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Замечательный роман, получивший широкое признание, — это история о радости и отчаянии. Герои стоят перед жизненным выбором — остаться в стране с колониальным наследием или вырваться в современный мир.
Роман «Декрет о народной любви» — это история, чем-то напоминающая легенду о далеком сибирском городке, который охватывает безумие абсолютной жертвенности или же безусловной влюбленности в любовь.Сибирь. 1919 год. На задворках империи, раздробленной Гражданской войной, обосновалось разношерстное общество: представители малочисленной секты, уцелевшие солдаты Чешского легиона, оказавшегося на стороне проигравших последнее сражение белогвардейцев и отчаянно рвущегося домой, беглый каторжник и интересующаяся им молодая вдова кавалергарда.
Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.