Маленькие дети - [56]
По выходным Ричард любил поспать подольше. Он еще был в постели, когда субботним утром Сара вышла из дому, предварительно усадив Люси перед телевизором, вручив ей коробку кукурузных хлопьев и велев в случае чего будить папу.
— А маме надо сбегать по делам, — объяснила она.
Сначала ей пришлось заехать в «Старбакс» и совершить таким образом путешествие в прошлое, которого она обычно старалась избегать. Даже через несколько лет после того, как Сара перестала здесь работать, один только взгляд на этот стильный бордовый с бежевым интерьер — на мешки с кофе, на полки, полные сверкающих приборов, на сонных посетителей, выстроившихся в очередь, словно пациенты в дорогой клинике для наркоманов, — надолго выбивал ее из колеи, будто взбалтывал густой осадок неприятных воспоминаний, обычно хранящихся на самом дне памяти. (То же самое происходило со зданием школы, где она когда-то училась. Как правило, Сара изобретала любые предлоги только для того, чтобы не проезжать мимо.) Но этой ночью она плохо спала и проснулась с назойливой головной болью, спасти от которой могла только хорошая доза кофеина.
— Маккиато, — сделала Сара заказ стоящей за прилавком панкообразной девушке с угольно-черной челкой и пирсингом в языке.
— Маккиато, — повторила та минутой позже, ставя на прилавок большую бумажную чашку.
— Не расстраивайся, — грустно улыбнулась ей Сара, — ты же не вечно будешь здесь работать.
Девушка настороженно взглянула на клиентку, словно ожидая от нее неприятностей, и пожала плечами:
— Здесь не так уж плохо.
В телефонной книге Сара уже давно нашла адрес Тодда: Ангелина-уэй, 24. Она остановила машину на другой стороне улицы у дома номер девятнадцать, выбрав по возможности незаметное место в тени большого клена. Прихлебывая кофе, она слушала по радио выпуск новостей и не сводила глаз с дома, в котором жил ее любовник.
Это был самый обыкновенный светло-голубой домик в колониальном стиле, который ничем не отличался бы от своих соседей, если бы не был разделен на две половины с двумя отдельными входами. Вместо газона перед домом был закатанный в асфальт спуск к открытому гаражу на две машины. По его бокам две серые дорожки вели к двум дверям: одна с номером 24, другая — 26. На двери с номером 26 висела декоративная соломенная шляпа.
Вообще-то Саре не следовало удивляться тому, что Тодд живет не в отдельном доме и ездит на сильно подержанной «тойоте», стоящей в гараже с их стороны, — она отлично знала, что вся семья живет на небольшие деньги, которые зарабатывает его жена, снимая какой-то документальный фильм для общественного телевидения. Но этот дом как-то не вязался со всем обликом Тодда и с местом, которое, по мнению Сары, он должен был бы занимать в мировом пространстве. Тодд выглядел и вел себя как подлинный аристократ, как человек, которому красивые вещи достаются так же легко и естественно, как красивая внешность. В каком-то смысле ей показалось несправедливым то, что такой заурядный человек, как она, живет в гораздо лучшем доме и в более фешенебельном районе.
Нет, разумеется, этот дом не был совсем убогим. Далеко нет. В нем имелись и мансардные окна, и красивая деревянная отделка на окнах и двери, и еще много мелких деталей, отличающих качественное жилье от дешевого. Конечно, он выглядел очень скромно, но, возможно, именно это им и требовалось на данном этапе. Возможно, они даже находили в этом какую-то романтику: молодая семья, дружно переживающая временные трудности и строящая прекрасное будущее. Когда-нибудь через много лет Тодд и Кэти смогут провезти Эрона по Ангелина-уэй и сказать ему: «Смотри, вот наша старая квартира. Можешь себе представить, что мы когда-то здесь жили?» В биографии самой Сары подобный этап оказался пропущенным: прямо из тесной квартирки с шумными соседями она переехала в большой викторианский дом, заставленный дорогой мебелью, и теперь невольно завидовала Кэти, вместе с Тоддом борющейся с невзгодами и творящей семейную историю, на которую потом можно будет оглянуться с гордостью и, возможно, даже с ностальгией.
Если только он не уйдет от нее, подумала Сара и вдруг почувствовала, как грудь наполняется удивительной легкостью, словно надежда была чем-то вроде гелия. Если только он не уйдет от нее ко мне.
Она, конечно, уже не в первый раз представляла себе такой вариант развития событий, но сегодня впервые он показался ей вполне реальным. Он может развестись с Кэти. Он может жениться на мне. Я могу развестись с Ричардом. Тодд может жениться на мне. Она повторяла про себя эти предложения, переставляла в них слова, придумывала продолжения, пыталась представить себе возможные последствия — суды, борьба за право попечения над ребенком, решение финансовых вопросов, неизбежные эмоциональные травмы, — а потом вдруг вздрогнула, забыв обо всем, потому что на крыльце домика появился сосредоточенно хмурящийся Тодд с большим пластмассовым ящиком в руках. Он может развестись. Тодд отнес ящик в гараж и поставил в багажник «тойоты».
