Маленькая услуга - [8]

Мёрфи мгновение смотрела на меня с негодованием, затем сдержанно и благодарно кивнула мне. Гордость не всегда перевешивает практичность.

— Ну, что у нас здесь? — спросил я. — Поджог?

Она пожала плечами.

— В некотором роде взрыв. Возможно, несчастный случай. Возможно — нет.

Я фыркнул.

— Да уж, ты всегда звонишь мне только при возможно-несчастных случаях.

— Пошли, — Мёрфи вытащила из кармана пальто маску-респиратор и надела ее.

Я вынул бандану и завязал ее, закрыв рот и нос. Не хватало ковбойской шляпы и каких-нибудь шпор для завершения образа. «Прищучим их, партнер».

Она оглянулась на меня, выражение ее лица трудно было разглядеть под маской, и повела меня к зданию смежному с разрушенным. Нас ждал ее напарник.

Роулинз был человеком лет пятидесяти несколько избыточного веса, но при этом выглядел он столь же мягким, как грузовик. Он зарос бородой, в которой, словно изморозь, мелькала седина, что резко контрастировало с его темной кожей, и носил потрепанное непогодой старое зимнее пальто.

— Дрезден, — сказал он просто. — Рад видеть тебя.

Я пожал ему руку.

— Как твоя нога?

— Болит, только когда о ней спрашивают, — ответил он с серьезным видом. — Ой!

— Тебе лучше не ходить. И не спорь, — сказала Мёрфи, складывая руки в жесте, который проницательный наблюдатель, возможно, охарактеризовал бы, как крайнюю степень настроя спорить до последнего. — У тебя есть семья, которую надо кормить.

Роулинз вздохнул.

— Да-да. Я буду на улице, — он кивнул мне и ушел. Его рана в ноге почти зажила, и он даже не хромал. Хорошо ему. И мне тоже хорошо. Это ведь я тогда втянул его в неприятности.

— А он спорил? — спросил я Мёрфи.

— Не особенно, — сказала Мёрфи. — Но люди, курирующие ОСР, дали понять, что ты — персона нон-грата.

Меня это немного задело, и мой голос зазвучал куда более едко, чем я хотел.

— О, само собой. Способ, которым я продолжаю помогать полиции с делами, с которыми они не могут справиться самостоятельно, совершенно непростителен.

— Да знаю я, — сказала Мёрфи.

— Мне еще повезло, что они не обвинили меня в грубой компетентности и помощи общественному строю и не заперли меня.

Она устало махнула рукой.

— Так всегда происходит. Подобным же образом действуют все вышестоящие организации.

— За исключением того, что, когда, например, сельский клуб делает ошибку и решает кого-то выгнать, никто не умирает после этого, — сказал я и добавил. — Обычно.

Мёрфи впилась в меня взглядом.

— Что еще ты от меня хочешь, Гарри? Я вспомнила и собрала все, что мне были должны, даже мелочь, чтобы сохранить свою гребаную работу. Но нет никакой надежды на то, что меня опять сделают руководителем отдела и поднимут на ступеньку, с которой я действительно смогу что-то изменить в департаменте.

Я сжал челюсти и почувствовал, что кровь бросилась мне в лицо. Она этого не сказала, но она потеряла свою команду и будущую карьеру потому, что она прикрывала мою спину.

— Мёрф…

— Нет, — прервала она меня, ее тон был явно спокойнее и уравновешеннее того, что творилось у нее внутри. — Я действительно хотела бы знать, Дрезден. Я плачу тебе из своего собственного кармана, когда город не желает тратиться. Остальная часть отдела добавляет в копилку все деньги, которые они могут сэкономить, чтобы заплатить тебе, когда ты действительно нам нужен. Или ты думаешь, что я должна клепать гамбургеры по ночам, чтобы оплатить твой гонорар?

— Адские колокола,[7] Мёрф, — сказал я. — Я ведь не о деньгах. Я никогда не имею в виду деньги.

Она пожала плечами.

— Тогда о чем этот скулеж?

Я задумался на секунду и ответил.

— Чтобы делать свою работу, ты не обязана плясать вокруг всех требований альпинистов, которые лезут по служебной лестнице.

— Нет, — сказала она откровенно. — В разумном мире не обязана. Но если ты не заметил, у того мира совсем другой междугородный код. Ты со своими Стражами должен бы это знать.

— Фи, — сказал я. — И туше.[8]

Она слабо улыбнулась.

— Это не радует, но так уж оно есть. Ты закончил ныть?

— К черту все, — ответил я. — Пошли работать.

Мёрфи резко повернулась к забитому щебнем переулку между поврежденным зданием и соседним, и мы двинулись, перебираясь, где надо, через завалы кирпичей и обломки досок.

Мы прошли совсем немного, когда зловоние серы резко ударило мне в нос, перебивая запах распотрошенного жилого дома. Так может пахнуть только одна вещь.

— Дерьмо, — пробормотал я.

— Точно. Знакомый запах, — сказала Мёрфи. — Как на задворках крепости, — она поглядела на меня. — И … когда-то мне случалось такое нюхать.

Я бросил делать вид, что не замечаю ее взгляда.

— Да. Это Адский огонь, — ответил я.

— Дальше запах сильнее, — сказала Мёрфи спокойно. — Пошли.

Мы спустились по переулку до края разрушенной части здания. Шаг — и нет ничего, кроме обломков. Еще шаг — и кирпичная стена здания в полном порядке. Граница между порядком и хаосом была грубой неровной линией, окутанной пылью, снегом и дымом. За исключением части стены футов около пяти от основания.

Там, вместо ломаной линии битого кирпича и искривленной арматуры, был совершенно гладкий полукруглый участок стены.

Я наклонился ближе, морщась. Запах серы стал сильнее, и я понял, что нечто проложило себе путь через кирпичную стену, расплавив ее словно гигантским сверлом. Это было что-то невообразимо горячее, так как оно испарило и кирпич, и бетон и сталь, оставив после себя поверхность гладкую, как стакан. Часть круга размером с баскетбольный мяч отсутствовала, обрушившись вместе со стеной.