Маленькая услуга - [128]

Магогу, казалось, не хватило слов, чтобы дать достойный ответ.

Я не мог видеть то, что затем случилось. Была вспышка золотого и зеленого света, как солнечный свет, отраженный от новой весенней травы, и детонация в воздухе, звук, который был не то раскатом грома, не то взрывом огня. Это было даже не очень громко, но я ощутил это всей поверхностью моего тела так же, как и барабанными перепонками.

Стена консервного завода рухнула внутрь, и Магог — точнее, то, что осталось от Магога, — влетел внутрь. Он рухнул на пол приблизительно в двадцати футах от меня. Огромные куски отсутствовали спереди гориллоподобного тела, включая его бедра и большую часть передней половины его туловища. Но это не была рана. Отсутствующие куски были как бы нарисованы нежным желто-зеленым жаром, который, казалось, запечатал кровь. Пока я таращился, Магог вздрогнул один раз, а затем обмяк. Крошечные ростки зелени в течение нескольких секунд распространились по трупу, развернулись листья, а затем в изобилии красок расцвели полевые цветы.

Покрытие цветущих растений, казалось, пожирало тело гориллы и проявлялось смертное тело, что было под ним, — мускулистый молодой человек, все еще скромно покрытый завесой цветов. Он был совсем мертв, его глаза были безжизненны и пусты, и цветы росли в отверстии, где было его сердце. На нем был кожаный воротник с висящей небольшой резиновой рамкой, вроде собачьей бирки, в которой чернел знак динария. Он был совсем мальчишка, едва ли старше Молли.

Снаружи раздался глубокий, звучный вздох. Потом тяжелый удар, от которого задрожала земля. И еще один.

Он приближался.

Мое сердце подпрыгнуло прямо мне в зубы. Конечно, я понятия не имел, кто был там, но все признаки кричали, что это был один из Сидхе. Они все использовали архаичные обороты речи — или, возможно, было более справедливо сказать, что они только так и разговаривали. Так или иначе, все указывало на то, что это был Самый Старший Брат Граффов, прибывший, чтобы рассчитаться с чемпионом Зимы в этом деле, и способ, которым он только что поверг одного из динарианцев, как будто тот был нахальным эльфом, не предвещал для меня ничего хорошего.

Я попятился назад, поскольку тот ужасный звук раздался снова, и половица под моей ногой сомнительно заскрипела.

Тут у меня возникла идея. Каждый следующий еще больше, и так далее. Если Самый Старший Графф был еще больше, чем последний, то возможно я мог бы использовать хрупкий настил против него, чтобы выиграть какое-то время, достаточное, чтобы добраться до лодки и отчалить от острова. Открытая вода была другим фантастическим нейтрализатором огромного несоответствия размеров. Установка реальных целей всегда была моим ключом к успеху. Я не мог выиграть борьбу с этим существом. Я только должен был прожить достаточно долго, чтобы убежать.

Я рискнул, выбрал самую твердо-выглядящую половицу, которую мог увидеть, и двинулся через комнату к дальней стороне здания, той, что ближе к воде, а потом повернулся, чтобы стоять лицом к отверстию в стене, через которое тело Магога влетело сюда.

Бум. Бум. Бум.

Я подготовил свою волю и вытащил защитный браслет, на случай, если он понадобится. Я поднял свой посох и направил его туда, где, как я думал, окажется голова Самого Старшего Граффа, когда он войдет, чтобы он сразу понял, что я серьезен.

Бум. Бум. Бум.

Я прицелился посохом немного выше.

Бум. Бум.

Пот просачивался сквозь мои брови.

Бум. Бум.

Сколько еще этот парень будет идти?

Бум. Бум.

Это уже становится смешным.

Бум. Бум.

И Самый Старший Графф появился в проломе.

Он был пять футов высотой. Максимум пять и два дюйма.

Он носил одежду с капюшоном, откинутым так, что я мог ясно видеть его завитые, как у барана, рожки, разные козлиные особенности, длинную белую бороду, желтые глаза со зрачками в форме песочных часов.

В правой руке у него был деревянный посох, покрытый рунами, который выглядел почти как мой собственный.

Он сделал хромающий шаг вперед, опираясь на свой посох, и когда он опускал его на землю, посох замерцал зеленым светом, который прошел через землю и выплеснулся наружу звуковой волной. Бум.

Половицы заскрипели под ним, он осторожно остановился и спокойно встал передо мной, положив обе руки на посох. Его одежда была опоясана старым куском простой веревки. Через пояс было перекинуто три мантии, — фиолетовые, изношенные и полинялые от времени.

Это были мантии, которые носят члены Старшего Совета, лидеры Белого Совета Волшебников. То есть, вообще говоря, самые старые и самые сильные волшебники на планете.

И Самый Старший Брат Граффов, очевидно, убил троих из них в поединках.

— Да, — сказал я, — сегодня точно не мой день.

Графф обратился ко мне торжественно.

— Приветствую тебя, молодой волшебник. — У него был глубокий, звучный голос, слишком огромный и богатый для тела, из которого он исходил. — Вы, конечно, знаете, почему я приехал.

— Чтобы убить меня, по всей вероятности, — сказал я.

— Да, — сказал графф. — По приказу моей Королевы и в защиту чести Лета.

— Почему? — спросил я его. — Почему Лето хотело, чтобы динарианцы захватили Марконе? Почему Лето хотело, чтобы они контролировали Архив?