Маленькая торговка спичками из Кабула - [20]

21 Открытие

У меня редко бывает так, чтобы день удавался. То есть чтобы он прошел хорошо с утра до вечера. У меня всегда куча хлопот. Меня это уже не волнует, я привыкла. Плюс в том, что я умею наслаждаться удачными днями.

Дома с самого утра на редкость приятная атмосфера. Мама спала на первом этаже, рядом, прижавшись к ней, спали Билал, Шукрия и Самира. Электричество работало на удивление хорошо, особенно для этого времени суток. Вентилятор ни разу не останавливался: он ритмично вращался, производя легкий освежающий ветерок. Было прохладно и хорошо. Спокойно и мирно. Мы с Бассирой и Раисой бесшумно вышли из дома. Воздух на улице сладкий, в пять утра его уже пронизывает солнечный свет. Летом в Кабуле нормально себя чувствуешь всего несколько часов в день. Все остальное время на улице — как в духовке. Мы решили срезать и пройти через заросшую деревьями аллейку. Я люблю эту рощицу. В ней есть что-то изящное, непохожее на наш глиняный дом, рядом с которым она растет. Лабиринт улиц выводит нас прямо к автобусной остановке. На рынке мы купили продукты меньше чем за час. А налоговый инспектор даже пригласил нас попить чаю в его деревянной будке. Мы беседовали под звон падающих на пол монет. Это налог, который крестьяне платят за торговлю на рынке. Они просто просовывают руки в окно и кидают монеты. К полудню пол инспекторской будки весь усыпан монетами.

В этот же день я сделала удивительное открытие: земля круглая, как мячик. А я-то думала, что она плоская, как карта полушарий на стене в глубине нашего класса. После полудня я встретила француза, которого знаю уже шесть лет. Он вместе со своей женой работает в гуманитарной организации на Чикен-стрит. Кажется, они меня очень полюбили. Они не только давали мне деньги, но и покупали для меня продукты: сухое молоко и печенье — которые мы ели потом всей семьей. А еще дарили мне теплую одежду зимой. Я всегда буду помнить Жюли и Себастьяна. Они прожили здесь три года. И вдруг однажды наши случайные встречи прекратились. С иностранцами всегда так. Не нужно к ним привязываться, все равно они уедут из этой страны и оставят вас с вашими воспоминаниями. Себастьян вернулся на несколько недель. Я его сразу же узнала. Теперь он работает в Бразилии. Он показал мне на карте, где это, дал посмотреть несколько фотографий. Я не знала, что сказать. Мне даже спросить его было не о чем. Все было другим. Слишком другим. Это он мне объяснил, что земля круглая. Мне хочется в это верить. В какой-то мере меня это успокаивает. Если она круглая, значит, на ней нет никаких неровностей. Если она круглая, значит, на ней нет ни одного закутка, где можно потеряться. Если земля действительно круглая, значит, Афганистан, как любое другое место, может быть ее центром. Это открытие ставит все на свои места.

Я только что шла по улице мясников. Там был какой-то беспорядок. Такси везло в багажнике мертвого пассажира: быка весом, наверное, с тонну, который только что рухнул посреди тротуара. Сделав надрезы длинными ножами, мясники начали стягивать кожу с еще испускающей пар туши. Потом на деревянной колоде прямо на улице разрезали мясо и разделили его. Бык превратился в куски мяса, подвешенные на металлических крюках в десятке мясных лавок на одной маленькой улочке. Я не очень хорошо понимаю, что такое конкуренция. Когда я продаю, я стараюсь выделиться. Это совсем другое, ведь я делаю услугу, почти личную. Я говорю комплименты, я ношу сумки, когда нужно, я ловлю такси. Эта улица мясников — образ Афганистана. Здесь царит веселый беспорядок, дополненный бездействием, которое меня огорчает. Ничто не разрушается, ничто не создается, все трансформируется. У меня такое чувство, что мы живем в пустоте. Ни изменений. Ни перемен. Мы ждем. Мы и есть этот бык, тяжелый и пассивный, который позволил разрезать себя на части прямо посреди улицы. Это как в рыбных лавках. Их у нас немного, потому что в них продают только речную рыбу. Верите вы мне или нет, но все рыбные лавки выставляют одну и ту же рыбу на одних и тех же подставках из полистирола. Будто натюрморты. Все рыбы лежат головой вверх, немного наискось, с наклоном вправо, на одинаковом расстоянии друг от друга. Это система. Никто даже и не задумывается о том, что их можно положить головой вниз или с наклоном влево. Так положено, поэтому так делают и не задают себе лишних вопросов. Я улыбаюсь, когда вижу эти прилавки, здесь царит гармония. Кажется, только рыбные лавки решаются противостоять царящему кругом беспорядку.

Мои сны сейчас это не что иное, как продолжение моей повседневной жизни. Между днями и ночами больше нет разницы. Внутри себя я постоянно начеку, и это меня выматывает. Сегодня утром я ездила за покупками, а когда вернулась, почувствовала такую слабость, что не рискнула идти в школу. Я спрятала свою обувь, чтобы мама подумала, что я ушла. И поднялась в маленькую комнатку, в которую никто никогда не заходит. Тайком взяла одеяло и повесила на дверь замок. Я заснула мгновенно. Мне ничего не снилось. Никаких мыслей ни о впустую потраченном дне, ни о том, как мама будет допрашивать меня сегодня вечером, почему я не принесла денег. Это было как маленькая смерть. Я чувствовала, что мое тело погружается в сон, что его уже не удержать. Мне стало жарко под одеялом. Наверно, у меня была температура. Глаза открывать не хотелось. И я вновь погрузилась в забытье, в котором до меня еще доносились успокаивающие крики ссорящихся внизу братьев и сестер. Я знала, что меня здесь никто не найдет. Мне нравилось быть дома и в то же время не заниматься никакими делами.