Маленькая опера - [34]

Генерал попыхтел, но согласился. Бирке обратился к артистам.

– Господа, обыск закончен. Всё в порядке. В этот раз мы ничего не нашли. Можете продолжить репетицию.

У выхода офицеров догнал дирижёр.

– Господа, господа! Маленькая просьба! Нам нужен оркестр!

Военные обернулись.

– Какой оркестр?

– Не можем же мы петь для нашего гостя под фортепиано!

– Какого гостя?

Бирке показал глазами на небо.

– Ах, ну да. Чего же вы от нас хотите? – спросил Людендорф.

– Немножко музыкантов из числа арестованных! Мы их спрячем под сцену! Никто их не увидит! Вагнер сам так делал, у него оркестр не помещался в оркестровой яме!

Офицеры переглянулись.

– Я думаю, ввиду исключительных обстоятельств… – пожал плечами генерал.

– Мы сможем помочь. Эй, Клаус!

Клаус прекратил засыпать любовными жестами Матильду. Он знал восемь способов показать пальцами влюблённое сердце, оказывается.

– Возьмите список музыкантов, обеспечьте доставку и охрану.

Клаус достал блокнот и стал записывать, лишь иногда прерываясь на любовную мимику.

* * *

За день до премьеры, без всякого предупреждения, горожане стали присылать подарки. Итальянская диаспора презентовала борделю несколько статуй. Нагие богини в отличном состоянии. Если бы кто-то знал итальянскую блатную феню, то удивился бы переговорам грузчиков.

– Интересно, где Тони? Мог бы и помочь.

– Он предал наше дело.

– И влюбился в проститутку!

– Его убьют вместе с усатым негодяем. Он войдёт в историю.

* * *

Другой подарок сделали офицеры непонятного полка. Привезли деревянные скалы для декораций. Разговаривали тихо.

– Джон, ты не сбрил усы! Тебе же говорили! Немцы таких не носят!

– Не называй меня Джоном! Я – Зигфрид!

– Какой приятный бордель! У нас будет время на осмотр достопримечательностей?

– Нет! Никаких связей с женщинами на континенте!

– Я всё осмотрю за пять минут!

– Фрэнк, не позорься!

* * *

Ночь перед премьерой Берта объявила выходным днём. Клаус лично следил за отдыхом Матильды, прямо в её кровати, чтоб наверняка. Он поклялся не допустить ареста девушки. Не знал только – как.

Проще всего с утра явиться в штаб и застрелить коменданта. Адъютанта тут же схватят, будет очень неприятная неделя, потом расстрел как избавление. Матильда даже не узнает, куда делся влюблённый капитан. Решит, что и этот сбежал. И кому-то другому, не Клаусу, повезёт жить с Матильдой до старости. Наверняка это будет не герой, возможно даже француз. В ходе расследования выяснится куда капитан ходил, с кем спал, сыщики найдут мину и радиостанцию. Значит, и Матильде не спастись. Гибель маньяка Бирке точно не стоит жизней таких хороших людей, как Клаус и Матильда.

Ещё можно тайно вывести девушку из здания, отдать ей все деньги и приказать бежать куда глаза глядят. Спрятать у себя в казарме полноразмерную женщину не получится. Соседи засекут чулки среди покупок, услышат визг по ночам. Матильду будут искать, город перекроют, погони, обыски, в каждой подворотне тайная полиция. Все видели, с кем скрипачка дружила перед побегом. Плохой вариант.

* * *

Ещё способ – очищающий пожар. Поджог борделя избавит от улик, но не от подозрений. Узнают, кто бегал по зданию, призывал артистов спасаться. Сволочь комендант заподозрит Клауса в злонамеренности. Он уже подозревает. Вывод один – надо избавиться лично от коменданта. При этом выжить самому.

Во сне Матильда сбросила одеяло, по-детски разбросала ноги. Ради этой картины не жаль было сменить Родину, веру и даже национальность. Клаус поцеловал девушку, тихо натянул штаны и вышел в зал. Сначала вслушивался. Обычно в это время – три часа после полуночи – тут во всех углах охи, стоны, ритмичная возня. Но теперь тихо, артисты набираются сил перед шоу. Клаус прошёл в ложу, перевернул стул, отогнул несколько скрепок, снял обивку и замер. Под стулом было три мины.

– Целый выводок! Размножаются почкованием! – прошептал капитан. Бирке оказался прав, все хотят убить тирана. Но это уже неважно. Самый стойкий капитан интересуется политикой, лишь покуда не встретит главные женские ноги своей жизни.

Слева от аляповатой бомбы господина коменданта было прикручено взрывное устройство, похожее на стройную торпеду. Справа ещё одно, строгий параллелепипед, тоже с претензией на дизайн. К каждой мине прилеплена записка. Под изящной написали: «Феррари. Да здравствует Италия!» Под угловатой – «Астон Мартин. Англия, вперёд!» К мине полковника Бирке прилепили подпись «Опель. Убивает внешним видом».

* * *

Клаус отсоединил провода, открутил винтики, снял бомбы, стул поставил на место. Теперь нужен был мешок или ведро.

Мешок пришёл сам. Клаус не был трусом, но вспотел, услышав шаги в коридоре. Кто-то шёл сюда, пыхтя и шаркая. Три секунды напряжения закончились ничем – в зал вышел Арнольд.

Администратор нёс в руках щётку и мешок для мусора. Был он нетрезв и весел. Напевал, разумеется, Вагнера. Удивительно липучая музыка.

– Привет, господин капитан! – поздоровался Арнольд. Он не удивился, ибо привык встречать офицеров в исподнем в любое время, в любых местах.

Клаус кивнул, притворился пьяным и сонным.

Арнольд взобрался на сцену, стал орудовать щёткой. И как-то неловко толкнул статую, принесённую итальянскими друзьями. Статуя устояла, но в ноге её появилась трещина. Арнольд сказал «ай-яй-яй», потянул, подцепил ногтем. Полноги отвалилось. Там, где у людей квадрицепс, у статуи был тайник. Внутри нашлись пара пистолетов и граната.