Маленькая Луна - [76]

Он почти не слышал своего голоса. Воздух в лаборатории оживал, наполняясь то ли шелестом, то ли свистом. Пронзительно, будто расслаиваясь на волокна, заскрипела, перекосившись, деревянная тумбочка, задребезжали, подпрыгивая и покачиваясь, выставленные на поднос разнокалиберные мензурки, сами собой осветились вдруг некоторые шкалы «Бажены», а спиртовка внутри вытяжного шкафа сплюнула колпачок, зашипела и вспыхнула трепещущим язычком.

– Во имя того, кого нет… Силой того, кто никогда не был рожден… Духом всесущего, чье пребывание в мире есть свет и тьма…

Странное оцепенение воцарилось в лаборатории. Жизнь точно остановилась, превратившись из времени в вечность. Застыло пламя свечей, изогнутое по кругу, приклеились к стенам тени, только что кривлявшиеся, как паяцы. Не было больше в мире ни бога, ни дьявола.

Тогда он взял заранее наточенный на конце «глазной» узкий скальпель, быстро, чтобы не возникли сомнения, кольнул себя в подушечку безымянного пальца, до боли сдавил этот палец, морщась, чтобы не застонать, и, опрокинув ладонь, стряхнул тяжелую каплю крови в аквариум.

– Приди, Аннаель!.. Приди, Элоим!.. Приди, Меттарон!..

Некоторое время ничего особенного не происходило. Гарольд по-прежнему, точно груша, сидел в донной части аквариума. Нитяные ворсинки на «голове» медленно колыхались. И вдруг – некое пузырчатое просветление появилось в срединной области тела. Стало видно, что там, будто в студне, переплетаются жилочки и комочки. Вот они уплотнились и выделили из себя нечто вроде карикатурного человечка: вытянулись косточки «рук», от «хребта», расколовшегося на «позвонки», отошло загнутое подобие «хвостика», приподнялась-опустилась «грудь», распираемая изнутри, и запульсировало-забилось то место, где, по идее, должно было быть расположено сердце. Пленочки на поверхности тела опять нервно затрепетали. Только трепетали они теперь уже совершенно иначе: согласованно, равномерно, будто подчиняясь единообразному ритму. Причем биение их постепенно становилось все мельче. Вот оно прекратилось – кожистый упругий покров снова обжимал тело. Одновременно разгладились ворсинки на «голове». Гарольд резко дернулся, и вода в аквариуме громко плеснулась. Жужжание рабочих блоков «Бажены» приобрело новый тембр. Словно громадная знойная муха звенела за стеклами.

Все произошло в считанные секунды. Муха вдруг перестала звенеть, словно лопнула от натуги. Индикаторы на панелях погасли, став тусклой пластмассовой дурнотой. Щелкнуло и отключилось реле, поддерживающее температуру. Арик даже моргнуть не успел: Гарольд, ставший заметно больше в размерах, уже выбрался из аквариума. Он сидел на крышке питающего устройства – черный грузный мешок, подрагивающий толстыми складками. Кожа у него влажно поблескивала, а по бокам «головы», как у жабы, вспучились массивные бугорки. Вдруг они распахнулись – одним ударом. Желтые, без зрачков, глаза выглядели янтарными. Свет в них был такой силы, что Арик попятился. Звякнул скальпель, уроненный на пол, хрустнула под подошвой раздавленная пробирка. Тогда Гарольд тоже вздрогнул и переместился по скату «Бажены». Непонятно как – конечности у него отсутствовали. Он не перекатывался, ни за что не цеплялся, не струился, не вытягивался, не переползал. Просто, как тень, очутился в нужной ему точке пространства. Затрещала копоть свечей. Арик вздрогнул. Ну вот я и стал богом, смятенно подумал он. Вот я и стал тем, кем хотел. Если только я им действительно стал.

У него раскалывалась голова. Янтарь сиял так, что больно было смотреть. Серая хвостатая паутина плавала в воздухе, и казалось, что с каждой секундой ее становится все больше и больше. Он понимал – что это значит. За пеленой светлого неба, в немыслимой высоте, во мраке, перед которым равнозначными были и жизнь, и смерть, торжествующая, холодная, неощутимая никем, кроме него, всходила Маленькая Луна…

10

Всхлипывающего, пристанывающего вахтера погрузили наконец в «скорую помощь», и эксперт, сопровождавший его, поднялся обратно, в лабораторию, на второй этаж. Следователь в это время склонился над тревожно помаргивающим глазком блока питания. Руки он заложил назад, чтобы не коснуться торчащих отовсюду контактов и проводов, а зрачках его красными точками отражался свет индикатора.

– Прибор, оказывается, не обесточен. Значит, инцидент произошел во время работы.

– Кто вообще дал сигнал? – спросил эксперт.

– Ну, этот и дал, – следователь, вытаскивая сигарету, ткнул ею куда-то к полу. – Услышал крик, звон стекла. Поднялся сюда – открыл дверь. Остальное ты сам мог наблюдать…

– «Черт… черт… черный черт… мокрый»… – прочел эксперт по бумажке.

– Завтра с ним разговаривать будет можно?

– Не знаю…

– А с этим – как?

Следователь кивнул на тело, вытянутое вдоль стула. На песочном сухом, как камень, лице блестели яркие зубы.

Мертвец оскалился навсегда.

– Говоришь, вчера видели его живым? – спросил эксперт. – Я бы сказал, что он умер, по крайней мере, месяца три назад. И не просто умер, а был специально мумифицирован. Потребовалась высокая температура, сухой воздух, смотри…

Он тронул руку, свисающую почти до пола. Кисть закачалась так, будто кости были скреплены тонкими ниточками. Что-то негромко хрустнуло, и на линолеум высыпалась горстка песка.