Маленькая кондитерская в Бруклине - [48]
Губы Тодда дрогнули, когда он с минуту серьезно изучал ее. Потом наклонился и громко прошептал:
– Ужасный дизайн.
Хихикнув, Софи взяла свой бокал с шампанским.
– Смесь логова вампиров с пещерой гоблинов. Тут налобный фонарик, как у шахтеров, не помешал бы. У дизайнера интерьера, наверное, что-то перемкнуло в голове.
– Зато что-то новое.
– Новое – необязательно приятное. Думаю, нам лучше заглянуть в меню, хотя, если там есть языки ящериц, крылья нетопырей или чешуя тритонов, мы прямиком пойдем в «Уэндиз» есть гамбургеры. – Тодд взял меню. – Хм, не так плохо, как я опасался, но тебе придется переводить. Что, черт возьми, такое тюрбо с диким чесноком и гребешки велюте? Заварной крем из лангустина? Копченые соцветья капусты? Сомневаюсь, что мне хотя бы к чему-то тут захочется притронуться.
Софи читала меню с нарастающим беспокойством. Как раз такое она терпеть не могла. Фантазия ради фантазии. Описания блюд словно бы воплощали самые жуткие страхи: от горохового мусса с базиликовой пенкой до неаппетитно звучащего щавелевого сорбета со сморчковой эссенцией. Впрочем, она считала, что обязательно надо все попробовать, по крайней мере один раз.
– Ради всего святого! Серьезно, Софи, что это такое? Веррин жюльен прошутто с розмариновым желе и эмульсией из грибов, выращенных в натуральной среде, увенчанной картофельно-пармезановой галетой?
– Ш-ш-ш, ты расстроишь повара. – Софи заметила мужчину в белом, который переходил от стола к столу. – Веррин – это форма подачи блюда, в прозрачном стакане. Все остальное – то, что сложили в стакан. – Она сделала большой глоток шампанского, радуясь, что это хотя бы было неподкрашенное.
Тодд нахмурился, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
– Жюльен подразумевает что-то нарезанное и протушенное, в данном случае, надо думать, прошутто. Розмариновое желе звучит отвратительно. Галету я бы, вероятно, пережил, но грибы… Серьезно? Неужели команда поваров сегодня утром собирала грибы в соседнем сквере?
Софи хихикнула в самый неподходящий момент и чуть не подавилась своим напитком.
– Выращенная вручную говядина Кобо на ложе из отобранных вручную ломтиков лука. А как еще их можно отбирать? Зубами, что ли? Кто пишет такую чушь?
Теперь Софи разобрал такой смех, что ей пришлось поставить бокал. Тодд был в ударе:
– Зубастая курица под… послушайте, это у акул зубастая пасть, но у курицы…
– Стоп… хватит…
Софи пришлось изрядно потрудиться, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, когда официант подошел принять заказ. Тодд, разумеется, был безупречно вежлив.
– Я возьму обжаренный тюрбо с диким чесноком и гребешки велюте, а потом цыпленка. И бутылку Пуйи-Фюме.
– А для вас, мэм?
Намеренно не глядя на Тодда на случай, если он снова выведет ее из себя, Софи выбрала креветки и икру с заварным кремом из лангустина, а затем говядину Кобо с гороховой пенкой, морковной эмульсией и суфле из кляра с жюсом из красного вина.
– Хотя я понятия не имею, что такое жюс или как может быть суфле из кляра. От такого ум за разум заходит, – добавила она, когда официант удалился.
Когда принесли еду, оба блюда выглядели как произведения искусства Джексона Поллока: по тарелкам тут и там были размазаны какие-то пятна.
– Я полагал, ты будешь делать заметки, – сказал Тодд, нервно тыча вилкой в гребешки у себя на тарелке.
Софи опустила ложку в крошечный горшочек с заварным кремом из лангустина, который больше походил на желе. Сверху покачивалась большая креветка, вокруг подрагивали крошечные икринки, похожие на конфетти.
– М-м-м, неплохо. Похоже на очень насыщенное консоме из моллюсков, которое загустили. Вкусно, но много такого не съешь. Креветка очень вкусная. Вот, попробуй. – Зачерпнув ложкой крем и подхватив хвост креветки, она протянула ему.
– А мне обязательно это делать?
– Это полезно для твоего кулинарного образования. Вкусовые рецепторы надо постоянно тренировать.
– Думаю, я достаточно хорошо образован. Я пару раз обедал в Париже, и, уж ты мне поверь, мои вкусовые рецепторы основательно натренированы в закоулках Камбоджи.
– О, там я никогда не бывала.
– Ну а какой твой самый вкусный обед, который ты когда-либо ела? – спросил Тодд, наклонив голову и наблюдая за Софи после того, как она описала удивительную паэлью, которую ела однажды летом в Барселоне, рассказала, как потом расспрашивала повара и провела следующий день на его кухне, изучая, как ее готовить. От внезапного перехода на серьезный тон и от того, что Софи оказалась в центре внимания Тодда, у нее закружилась голова.
– На этот вопрос так сразу не ответишь. – Софи мечтательно улыбнулась и откинулась на спинку стула, чтобы немного подумать. За последние полчаса они рассказали друг другу о своих путешествиях и еде. Тодд много путешествовал, был неистощимым кладезем историй, а еще излагал любопытные теории о местах, где побывал.
– Почему? – Его дразнящая улыбка странно подействовала на ее пульс.
– Обед – это не просто продукты, а сумма множества разных факторов. Это атмосфера, это то, с кем ты ешь, воспоминания, которые остаются с тобой навсегда. В идеальном обеде или ужине есть особое тепло, они – своего рода сумма всех правильных факторов, собранных воедино. Этот, например, превосходен, но… – Она пожала плечами, не желая показаться неблагодарной. – Атмосфера… атмосфера не совсем подходящая… ну, во всяком случае, для меня.
Романтическая история для поклонников Изабелль Брум, Элизабет Гилберт и Хелен Рольф. Нина самая младшая в семье, поэтому каждый считает своим долгом дать ей совет и спасти от всех неприятностей в мире. Но девушке пора расправить крылья. У нее появляется уникальная возможность осуществить свою мечту: Себастьян, лучший друг ее брата, ищет помощницу, чтобы открыть кондитерскую в Париже. Вот только Нина когда-то была влюблена в Себастьяна. Смогут ли они работать вместе? Девушка решает рискнуть и собирает чемодан. Мы забронировали вам столик с видом на Эйфелеву башню.
Вы когда-нибудь испытывали чувство благодарности к городу за то, что будто родились заново? Отпустили все обиды, посмеялись над неудачами и нашли себя? Кейт Синклер, молодая журналистка из Лондона, никогда не нуждалась в такой перезагрузке, но у судьбы свои планы. Копенгаген становится важным местом для Кейт. Любовь переворачивает ее жизнь с ног на голову, и ей остается только довериться этому чувству, впустить в себя тепло, помахать прошлому рукой и поблагодарить Копенгаген за настоящее.
Каждый аромат рассказывает историю. Порой мы слышим то, что хотел донести парфюмер, создавая свое творение. Бывает, аромат нашептывает тайные желания и мечты. А иногда отражение нашей души предстает перед нами, и мы по-настоящему начинаем понимать себя самих. Носите ароматы, слушайте их и ищите самый заветный, который дарит крылья и делает счастливым.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Шумер — голос поколения, дерзкая рассказчица, она шутит о сексе, отношениях, своей семье и делится опытом, который помог ей стать такой, какой мы ее знаем: отважной женщиной, не боящейся быть собой, обнажать душу перед огромным количеством зрителей и читателей, делать то, во что верит. Еще она заставляет людей смеяться даже против их воли.
Знаменитый актер утрачивает ощущение собственного Я и начинает изображать себя самого на конкурсе двойников. Бразильский автор душеспасительных книг начинает сомневаться во всем, что он написал. Мелкий начальник заводит любовницу и начинает вести двойную жизнь, все больше и больше запутываясь в собственной лжи. Офисный работник мечтает попасть в книжку писателя Лео Рихтера. А Лео Рихтер сочиняет историю о своей возлюбленной. Эта книга – о двойниках, о тенях и отражениях, о зыбкости реальности, могуществе случая и переплетении всего сущего.
О ком бы ни шла речь в книге московского прозаика В. Исаева — ученых, мучениках-колхозниках, юных влюбленных или чудаках, — автор показывает их в непростых психологических ситуациях: его героям предлагается пройти по самому краю круга, именуемого жизнью.
Ева живет в Лондоне. Она разрабатывает дизайн обложек, работая из дома в уютной пижаме. Тихий и спокойный образ жизни вполне устраивает Еву, и она не спешит исследовать мир, пока, разбирая вещи после смерти матери, не обнаруживает список желаний, которые та не успела осуществить. Ева решает вооружиться деньгами, которые ей завещала мама, и отправляется в кругосветное путешествие. Она нанимает симпатичного гида Тора, отношения с которым первое время не ладятся. Париж, Амстердам, Венеция. По мере того как меняются города, напряжение между героями становится все сильнее, а симпатия – очевиднее. Добрый, остроумный, веселый Тор.
Уиллоу Маккей нужен глоток свежего воздуха, ведь после разрыва с парнем жизнь продолжается! Уиллоу откликается на объявление о продаже дома. Место чудное: живописная деревенька на берегу моря. Но что видит Уиллоу, когда приезжает по адресу, указанному в объявлении? Ветхие коттеджные дома и безлюдные улицы. Правда, разочарование компенсируется приятным знакомством с местным управляющим. Вместе с Эндрю они украшают фасады домов, рисуют цветочный орнамент на дверях и пытаются возродить деревеньку. Солнце, море, ветер в лицо.
Софи прилетает в Прагу, чтобы пройтись по памятным местам, – ведь здесь она познакомилась с Робином. Это была любовь с первого взгляда. Год назад они приехали сюда вдвоем, чтобы загадать желание о скором выздоровлении Робина. Они так хотели, чтобы город услышал их и помог. Меган решает, что после неудачного романа ей срочно нужна перезагрузка. Вместе с другом Олли они планируют собрать фотоматериал о Праге, ведь Меган готовится открыть выставку своих работ в родном Лондоне. Хоуп всю жизнь посвятила мужу, дочери и домашним хлопотам и вдруг осознала, что никогда не жила для себя.