!
– Не разогревшись? Это же был страшный риск!
– А по-моему, этот эпизод показывает главным образом, насколько мало Франция считалась с Румынией. Вы можете сегодня же прислать мне готовые страницы? Я завтра вам перезвоню. Спасибо.
СКОЛЬКО ЖЕ ЕЙ ЛЕТ?
Хочешь не хочешь, надо смириться с очевидностью: французы никого в аэропорт не прислали. Тренер и девочки уже почти час торчат в зале прилета Орли, Бела не говорит ни по-французски, ни по-английски, он не понимает, что объявляют по радио, у него есть только записанный на клочке бумаги адрес, а до начала выступления осталось всего ничего.
В такси, по словам Дорины, им казалось, будто они «совсем даже не по Парижу едут», улица, где находился этот пригородный спортзал, была безлюдной. Встретили румынок приветливо, женщина в строгом темно-синем костюме предложила девочкам апельсиновый сок и печенье, но Бела, предельно изумленный, отодвинул тарелку с угощением. Печенье – спортсменкам? Их отвели в раздевалку, провонявшую раздавленными окурками. Увидев готовых к выступлению девочек в белых купальниках, с красными бантами на хвостиках, распорядительница наклонилась к Наде и засюсюкала, словно та была прелестным котеночком. В зале упитанные девочки-подростки под магнитофон неуклюже пытались сделать колесо, а растроганные родители, глядя на них, хлопали не в такт.
Бела, должно быть, что-то напутал, приехал не в тот зал, не в тот день, Господи, пусть кто-нибудь подтвердит ему, что это ошибка, чудовищное недоразумение. Он окликает какого-то типа в тренировочном костюме, показывает ему на француженок, у которых, когда они, будто слепые утки, бегут к коню, жирные ляжки трутся одна о другую, потом – на Дорину и Надю. «Это настоящие чемпионки», – твердит он. Француз треплет Надю по голове: «Да-да, потом они станут чемпионками, нисколько не сомневаюсь, станут, до чего они смешные с этими хвостиками».
Девочки уже готовы начать, но тут Бела каким-то чудом находит переводчицу и понимает, что французская гимнастическая Федерация отправила их не на то мероприятие, которое намечалось, а на какой-то любительский показ. В нем закипает ярость, его бесит эта зажравшаяся тупая столица с ее грязными улицами и раскормленными детьми – они здесь, во Франции, в двенадцать лет еще ничего не умеют! Его злит эта страна, где его чудесным белочкам протягивают тарелку с размякшим магазинным печеньем. Его выводит из себя подобное пренебрежение к ним.
Он весь взмыленный, ему пришлось побегать, пока поймал такси, но в конце концов Беле удалось добыть адрес официального мероприятия, и он сумел уговорить переводчицу поехать с ними. Девочки в восторге – какой классный получился день! Они не стали переодеваться, натянули тренировочные костюмы прямо поверх купальников.
«Нет-нет, детям сюда нельзя, здесь только настоящие гим-наст-ки, и очень высокого уровня!» Два охранника не пускают их во Дворец спорта. Переводчица настаивает, объясняет, что Надя – чемпионка, но церберы только посмеиваются. Бела, любезно им улыбаясь, велит девочкам быть наготове, делает шаг вперед и начинает тяжело, словно нетрезвый боксер, подпрыгивать и беспорядочно размахивать руками; Наде и Дорине остается лишь пригнуться, чтобы проскочить внутрь и бежать к залу. Бела, за которым гонятся охранники, бежит за своими ученицами по темным коридорам, не переставая подгонять мчащуюся впереди Надю: давай-давай, быстрее! Она прибавляет ходу, пролетает мимо обалдевших пожарных, Дорина – следом за ней.
За дверью, которую она наконец распахивает, – огромный, влажно дышащий зал, где щелкают фотоаппараты, гремят аплодисменты, звучат последние такты танго: Людмила только что закончила вольные упражнения. Надя поспешно стаскивает штаны от тренировочного костюма, может, ее очередь уже скоро, ей надо разогреться. Но едва девочка успевает приступить к разминке, как в зал влетает Бела, он весь багровый, охранник тащит его назад, а он кричит Наде, чтобы начинала. Надя пытается спорить, но он, набычившись, показывает жестом: сейчас!
Ее не объявляли. Ей не выдали номер, который прикрепляют к купальнику. Она не успела размяться. И куда ей идти? На брусья? На бревно? Нет, туда нельзя, там работают гимнастки. Единственный свободный снаряд – конь. Значит, опорный прыжок.
Девочка робко ступает на помост, судьи и фотографы ее не замечают, они заняты молоденькой немкой, которая направляется к тому же снаряду. Конь уже совсем близко. Трамплин чуть сдвинулся вправо под тяжестью только что выступавшей гимнастки, и Наде никто не поможет вернуть его на место. Немка приветствует судей. Надя оглядывается на окруженного полицейскими Белу. Он подбадривает ее, вопит: «Давай, детка, покажи им! Выдай им Цукахару![14]»
В зале растерянно перешептываются, смеются. Немка пятится назад, оступается, опешив: откуда вдруг внезапно появилась эта девочка? Надя в свою очередь приветствует судей, делает глубокий вдох – но тут к ней приближается кто-то из организаторов и знаком велит убираться отсюда. Времени нет. Бежать. Бежать как можно быстрее, набирать силу благодаря скорости, 24 км/час, она вскакивает на трамплин, ноги вместе, руки резко упираются в обтянутый кожей снаряд с силой, равной от 180 до 270 кг/см
