Маленькая Фадетта - [25]

— Мнѣ это и не пришло въ голову, — сказала маленькая Фадетта, вставая, — она говорила неправду и не хотѣла себя выдать. — Послушай, — продолжала она, дѣлая усиліе, чтобы казаться веселой, — какъ трещатъ въ соломѣ кузнечики, они меня кличутъ по имени, а сова говоритъ мнѣ часъ, который звѣзды обозначаютъ на небесномъ циферблатѣ.

— Я тоже слышу это, и пора мнѣ идти въ ла-Пришъ, но, передъ прощаніемъ, повтори мнѣ, что ты на меня больше не сердишься.

— Мнѣ не на что сердиться и нечего прощать, Ландри.

— Нѣтъ, — отвѣчалъ взволнованный Ландри, ея голосъ, нѣжнѣе щебетанья снигирей, спящихъ въ кустахъ и сладкія рѣчи о дружбѣ и любви — страшно возбуждали его. — Ты должна забыть прошлое и поцѣловать меня, я пропустилъ это днемъ.

Маленькая Фадетта вздрогнула, но сейчасъ оправилась и шутливо продолжала:

— Ты хочешь искупить свою вину наказаніемъ, Ландри. А я тебя освобождаю, мой мальчикъ! Довольно и того, что ты танцовалъ съ такой дурнушкой, нечего тебѣ ее цѣловать.

— Не говори такъ, — воскликнулъ Ландри, схвативъ ее за руку, — я думаю, что очень пріятно тебя поцѣловать… конечно, если тебѣ не противны и не обидны мои ласки.

И ему вдругъ такъ захотѣлось поцѣловать маленькую Фадетту, что онъ задрожалъ, боясь, что она откажетъ.

— Слушай, Ландри, — сказала она мягко и кротко, — если бы я была хороша, я бы тебѣ отвѣтила, что здѣсь не время, не мѣсто цѣловаться тайкомъ: если бы я была кокеткой, я бы выбрала это мѣсто и часъ, потому что темнота скрываетъ мое лицо и вокругъ нѣтъ никого, кто бы могъ посмѣяться надъ нами. Но я не то и не другое: а потому предлагаю пожать тебѣ дружески руку; твоя дружба радуетъ меня и я не захочу ничьей дружбы.

— Да, — отвѣтилъ Ландри, — жму тебѣ руку отъ всей души; слышишь-ли, Фадетта. Но самая честная дружба не мѣшаетъ поцѣлуямъ. Если ты будешь отнѣкиваться, я подумаю, что ты на меня сердита. — Онъ захотѣлъ неожиданно ее обнять, но она уклонилась и сказала ему со слезами:

— Оставь меня, Ландри, ты очень меня огорчаешь!

Ландри остановился въ изумленіи, его такъ тронули ея слезы, что онъ самъ на себя разсердился.

— Ты сочиняешь, что дорожишь моей дружбой, — началъ онъ. — У тебя, вѣроятно, есть привязанности посильнѣе, вотъ отчего ты не хочешь меня поцѣловать.

— Нѣтъ, Ландри, — рыдая, выговорила она, — я боюсь, что ты меня возненавидишь днемъ, если поцѣлуешь ночью, когда ни зги не видно!

— Будто я вижу тебя въ первый разъ, — возразилъ нетерпѣливо Ландри. — Подойди поближе къ лунѣ, я отлично могу тебя разглядѣть. Можетъ быть, ты не красива, но я люблю и тебя, и твое лицо.

И онъ поцѣловалъ ее, сначала осторожно, а потомъ такъ вошелъ во вкусъ, что она испугалась и оттолкнула его со словами:

— Довольно, Ландри, будетъ! Можно подумать, что ты цѣлуешь меня съ досады, а самъ думаешь о Маделонѣ. Успокойся, я поговорю съ ней завтра, и ты нацѣлуешься съ ней всласть.

Съ этими словами она вышла къ проѣзжей дорогѣ и удалилась своей легкой походкой.

Ландри совсѣмъ потерялъ голову и хотѣлъ ее догнать. Три раза онъ колебался переходить рѣку, но потомъ превозмогъ соблазнъ и побѣжалъ въ ла-Пришъ безъ оглядки.

На слѣдующее утро онъ рано поднялся и пошелъ убирать своихъ быковъ; но, лаская ихъ, онъ все вспоминалъ вчерашнюю бесѣду съ маленькой Фадеттой въ каменоломнѣ. У него голова отяжелѣла отъ сна и усталости отъ вчерашняго дня.

Онъ волновался и тревожился отъ возникшаго чувства къ этой дѣвушкѣ, онъ припоминалъ ея некрасивую внѣшность и дурныя манеры. Но, помимо его воли, ея образъ возникалъ передъ нимъ, онъ переживалъ непреодолимое желаніе ее обнять и счастье, наполнившее его душу, когда онъ прижалъ ее къ груди, словно вдругъ полюбилъ ее страстно, и она показалась ему прекраснѣе всѣхъ женщинъ въ мірѣ.

— Вѣрно она обладаетъ какими-нибудь чарами, хотя и скрываетъ это, — думалъ онъ, — она меня положительно околдовала вчера вечеромъ. Ни къ кому на свѣтѣ, ни къ матери, ни къ отцу, ни даже къ моему дорогому близнецу, я не испытывалъ такого сильнаго чувства, какъ къ этому чертенку. Вотъ бы Сильвинэ ревновалъ, если бы разгадалъ, что у меня на сердцѣ! Моя привязанность къ Маделонъ его не тревожила, а останься я хоть на день такимъ безумнымъ и страстнымъ, мнѣ кажется, я бы сошелъ съ ума и полюбилъ ее одну на всемъ свѣтѣ.

И Ландри задыхался отъ стыда, усталости и нетерпѣнія. Онъ садился на ясли и съ ужасомъ думалъ о силѣ этой волшебницы; она могла лишить его бодрости, сознанья и даже здоровья.

Когда насталъ день и работники поднялись, они стали издѣваться надъ его ухаживаніемъ за гадкимъ сверчкомъ, изображали ее некрасивой, невоспитанной и дурно одѣтой; Ландри не зналъ, куда спрятаться отъ стыда и боялся, что всѣ узнаютъ о продолженіи вчерашней исторіи.

Но онъ не разсердился на своихъ мучителей, потому что они были его друзьями и дразнили его безъ всякой злобы. Онъ попытался возражать имъ и доказывалъ, что они не знали маленькую Фадетту и что она была гораздо лучше и добрѣе, чѣмъ они думали. Но тутъ его подняли на смѣхъ окончательно.

— Ея бабушка, можетъ быть, и знаетъ что-нибудь, но сама она ни къ чему не пригодна; не совѣтую тебѣ лечить скотину у нея, если она заболѣетъ, она много болтаетъ, но мало понимаетъ. За то она умѣетъ очаровывать мальчиковъ, ты былъ съ ней все время вчера; берегись, какъ бы не прозвали тебя сверчкомъ стрекозы или другомъ Фадетты. Нечистая сила вселится въ тебя. Пусть уже тогда Жоржикъ на насъ работаетъ, стелетъ постели и чиститъ лошадей, мы лучше съ тобой разстанемся.