Маленькая Фадета - [7]

Но, как только Ландри увидел Сильвинэ, сердце его забилось от радости, и ему стоило большого труда удержаться, чтобы не опрокинуть и стол, и скамью, лишь бы поскорее обнять брата. Но он не осмелился встать, так как хозяева с любопытством глядели на него, забавляясь их дружбой, которая была для них диковинкой, «чудом природы», как говорил учитель местной школы. Сильвинэ бросился к Ландри, со слезами обнял его и прижался к нему, как птичка в гнезде прижимается к своему брату, чтоб согреться; и Ландри досадовал на всю эту сцену при зрителях, хотя сам в душе был очень доволен; но ему хотелось казаться рассудительнее брата, и он часто знаками просил его сдерживаться; это крайне удивляло и сердило Сильвинэ. Дядюшка Барбо сел покалякать и выпил рюмочку-другую с Кайо, а близнецы тем временем вышли, и Ландри очень хотелось быть ласковым и нежным с братом наедине. Но другие мальчики издали наблюдали за ними. Даже маленькая Соланж, младшая дочь Кайо, шаловливая и любопытная, как конопляночка, семеня ножками, бежала за ними. Когда они обращали на нее внимание, она сконфуженно смеялась, но не отступала, так как надеялась увидать нечто необычайное, хотя и не могла себе представить, что могло быть удивительного в дружбе двух братьев.

Сильвинэ удивлялся тому спокойствию, с каким Ландри встретил его, но он и не подумал упрекать его за это; он был так доволен, что Ландри был с ним вместе! На следующий день Ландри мог делать, что хотел, так как Кайо освободил его от всякой работы; он ушел рано и надеялся застать брата еще в постели. В общем Сильвинэ очень любил поспать, но он проснулся как раз в тот момент, когда Ландри вошел в сад. Сильвинэ босиком побежал туда, точно какой-то внутренний голос говорил ему, что брат его близко. Ландри остался очень доволен этим днем. Он радовался своей семье и своему дому, так как знал, что будет видеть их не каждый день и что это будет для него как бы наградой. До полудня Сильвинэ забыл о своем горе. Во время завтрака он думал о том, что будет обедать вместе с братом, но после обеда он вспомнил, что ужин будет их последней совместной трапезой. Он начал беспокоиться, и ему стало не по себе. Он от всего сердца ласкал брата и ухаживал за ним, отдавая ему из еды лучшие куски: корку своего хлеба и сердцевину своего салата; он заботился об его одежде и его обуви. Можно было подумать, что Ландри предстоял далекий путь и его надо жалеть; на самом же деле из них двоих Сильвинэ, несомненно, был более огорчен и потому более достоин жалости.

VI

Так прошла целая неделя. Сильвинэ каждый день ходил к Ландри, а тот, проходя мимо Бессониера, всегда останавливался поговорить с братом. Ландри начинал входить во вкус своей новой жизни, но Сильвинэ не примирялся с ней, считал дни и часы и тосковал в душе.

Один только Ландри мог влиять на него и приободрять его. Даже мать прибегала к его помощи, чтобы успокаивать Сильвинэ, но бедный мальчик с каждым днем становился все печальней. Он больше не играл и работал только по приказанию; он еще иногда водил гулять свою маленькую сестренку, но он с ней почти не разговаривал и не старался ее развлечь, а только следил за тем, чтобы она не упала и не сделала себе больно. Как только он замечал, что за ним не следят, он уходил один и прятался где-нибудь, так что потом не знали, где его искать. Он побывал во всех рвах, расщелинах и оврагах, где они с Ландри обыкновенно играли и разговаривали; он садился на те пни, на которых они сиживали вместе, он проходил через все лужки, в которых они плескались, как настоящие утята; он радовался, если находил какую-нибудь деревяжку, которую Ландри обточил своим ножом, или кремни, которые Ландри метал и из которых добывал огонь. Сильвинэ собирал их и прятал в каком-нибудь дупле или под грудой сучьев; изредка он приходил посмотреть на них или взять их, точно это были драгоценности. Он постоянно вспоминал и перебирал в памяти все подробности своего минувшего счастья. Для другого это было ничто, — для него в этом была вся жизнь. Он не заботился о будущем, так как не имел сил думать о том, что ему предстоит еще длинный ряд таких же дней. Он жил прошлым и изводил себя бесконечными мечтаниями. Иногда ему казалось, что он видит и слышит голос своего брата; тогда он разговаривал сам с собой, воображая, что Ландри ему отвечает. Или он засыпал где-нибудь и во сне видел Ландри; когда же он просыпался один, он долго и неудержимо плакал, надеясь, что усталость ослабит и притупит его горе.

Однажды он отправился бродить и дошел до границы Шампо; там, у ручейка, который во время дождей вытекает из лесу, а теперь почти совсем высох, он нашел маленькую мельницу; такие мельницы дети того края делают из стружек, и притом так искусно, что они вертятся при течении и иногда долго держатся на поверхности воды, пока другие дети их не сломают или сильный поток не унесет их далеко. Мельница, которую нашел Сильвинэ, была совершенно цела и находилась там уже больше двух месяцев: это место было пустынно, и никто мельницу не увидал и не испортил. Сильвинэ узнал мельницу, — это была работа его брата; в то время, как Ландри ее делал, они дали себе слово притти впоследствии посмотреть на нее; но они забыли про нее, так как сделали после того много других мельниц в разных местах.