Маленькая черная ложь - [14]

Невозможно описать ужас, который я тогда испытала, — это было самое худшее, что случалось со мной в жизни. Я полностью утратила способность думать и логически рассуждать. Вернулась на то место, где оставила сына, долго звала его, потом побежала в заросли и нашла его там. Он полз за птенцом баклана, наблюдая, как тот прыгает в траве.

— Кэтрин, ты в порядке? — Бен подошел ко мне и смотрит с явным беспокойством. Я вся взмокла, несмотря на ветер, и слишком часто дышу. Киваю, но еще до конца не освободилась от печальных воспоминаний. Потому что происшествие в дюнах не было худшим происшествием в жизни, вовсе нет. Худшее пришло потом, когда я в открытом море услышала голос мужа из рации на лодке:

«Произошел несчастный случай. Машина Рейчел свалилась со скалы рядом с домом. Она оставила Нэда и Кита одних в машине. Бог знает почему. Наверное, ручник был неисправен. Или кто-то из мальчиков дернул за него. Никто не знает. Их везут в больницу. Возвращайся как можно скорее».

Когда я немного пришла в себя и способность размышлять вернулась, я поняла, что, когда Бен связался со мной, он уже знал, что мальчики мертвы. А как иначе? Он был там, рядом с домом, когда их вытаскивали из воды. Оба умерли мгновенно, а Бен — врач и понимает, когда человек мертв. Просто он не осмелился сказать мне. Побоялся того, что я могу натворить, получив эту ужасную весть, — в открытом море, в двух часах хода от берега. Подумал, что в отчаянии я могу совершить что-то страшное, погублю и свою жизнь, а этим рисковать он не хотел. Ведь я была на седьмом месяце беременности…

— Что ты делаешь в четверг? С тобой кто-то будет?

— Не беспокойся. — Я упрямо смотрю вперед. Нельзя допустить, чтобы Бен заподозрил, что на четверг у меня есть какие-то планы. И особенно, что я собираюсь убить свою бывшую лучшую подругу. — Прошло три года. Жизнь продолжается.

— Я продолжаю жить. — Лица Бена я не вижу, но знаю, что он близко. Его голос звучит совсем тихо и слышен только мне. — Я нашел способ справиться с этим. Ты — нет, любимая.

Я не останавливаюсь, но слышу долгий, печальный вздох:

— Ты мне все еще не безразлична, Кэтрин.

— Я слышал, морские слоны могут быть агрессивными. — Слава богу, нас догнал Мел. — Если парень на них наткнулся, шансов у него никаких, да? Или на морских львов.

— Возможно. — Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что остальные нас не слышат. — Но если ребенок пошел в эту сторону, беспокоиться не о чем. Так далеко от берега они заходят крайне редко.

— А птицы? Они могут напасть на трехлетнего малыша?

Приходится признать, что такое возможно. Известно, что поморники нападают на людей. В период гнездования местные жители и туристы приближаются к местам их обитания только с большой палкой в руке.

— Если честно, это зависит от того, насколько они голодны, но в это время года еды здесь хватает. — Я пытаюсь ободряюще улыбнуться. Мел — милый парень, и нет смысла его расстраивать. — Вероятно, нам не нужно волноваться, что его насмерть заклевали птицы.

— Всё в порядке, Кэтрин? — Это голос Каллума по радио. Я вижу его вдали, потому что он находится чуть выше нас, и вдруг понимаю, что моя группа почти остановилась. Поднимаю руку, демонстрируя, что у нас всё в порядке. Он отворачивается, не ответив мне, и его группа продолжает движение. Я следую его примеру.

— Хочу у тебя кое-что спросить, дорогуша. Как ты думаешь, я зря трачу время? — У Мела на плече висит свернутая веревка, похожая на лассо ковбоя.

— Пытаясь не запачкать сапоги? Почти наверняка.

— С лейтенантом Мюрреем. — Мел преувеличенно вздыхает прямо мне в ухо. — С этим большим, роскошным, рыжим парнем. Я приехал на этот богом забытый обломок скалы только ради него.

Это кажется неправдоподобным, но Мел и Каллум познакомились на борту «Норланда», когда Мел был старшим стюардом. По словам Каллума, среди солдат преобладали гомофобные настроения, и поначалу они были враждебно настроены к Мелу, но его добродушие, профессионализм и блестящая игра на пианино покорили всех. К тому времени, когда они прибыли сюда, он практически превратился в талисман полка.

— По правде говоря, я думаю, что ты не в его вкусе, приятель. — Напряженный голос Бена заставляет даже Мела остановиться и умолкнуть.

— Перед нами болото, — сообщаю я группе. — Шириной метров тридцать, так что дальше двигаемся гуськом.

Одна из женщин нервно смотрит на густую поросль папоротника и бледной травы, на темную землю под ними.

— Что, если он провалился в болото? — спрашивает она. — Он может быть прямо на дне. А мы пройдем мимо.

— Мы еще не добрались до того места, где он пропал, — говорю я. — Маловероятно, что он ушел так далеко.

— Но это уже третий пропавший ребенок. Должно быть, у вас возникают вопросы?

Я не пытаюсь скрыть вздох, но меня опережает Бен:

— Представьте, что ребенок пропадает на острове Барри, и у нас нет оснований предполагать, что произошло что-то более ужасное, чем падение в море.

Она слушает, польщенная его вниманием.

— Через год на острове Рил пропадает другой ребенок, — продолжает Бен. — Не обязательно связывать эти два исчезновения. Просто похожие расстояния и временные интервалы. Затем проходит еще год, и пропадает еще один ребенок, чуть младше первых двух, но вы же надеетесь его найти. Вы ведь не будете кричать о серийных убийцах и педофилах — вот и мы этого не делаем.