Малёк - [7]

Шрифт
Интервал

11.30. Меня взяли! Взяли в крикетную команду для мальчиков до четырнадцати! Похоже, быть мне последним отбивающим.[9] Саймона выбрали капитаном. Бешеный Пес тоже в нашей команде («А»), а Рэмбо попал в команду «Б». Позвонил предкам сообщить хорошую новость. А мама сказала, что папа провел ночь в тюрьме и она как раз едет вносить за него залог! За что его арестовали, она так и не объяснила. Может статься, папик кого и укокошил!

12.00. Первый урок актерского мастерства с женой Укушенного миссис Уилсон, по прозвищу Ева (это потому что Ева вышла из ребра Адама). В ушах у нее шесть сережек и одна — в носу. Волосы заплетены в косички, и сегодня на ней было коричневое платье с висюльками и толстые серебряные браслеты. На вид Ева по меньшей мере на десять лет моложе Укушенного. (Невероятно, что такая прекрасная женщина, похожая на лесную фею, могла выйти за него замуж.) Гоблин оценил ее грудь как «первоклассную». Должен признать, это действительно так. Не мог не обратить внимания, что Гоблин таращится на нее стеклянными глазами, одновременно украдкой поправляя штаны.

Актерское мастерство просто супер. Мы делали всякие смешные вещи: изображали животных, грозу и булавки. Когда все перестали стесняться, стало просто здорово. Даже Верн правдоподобно изобразил змею, которая рожает чайку.

К сожалению, урок был испорчен, когда Ева заставила нас взяться за руки и сказать, что мы ценим друг друга и любим. Вид Гоблина и Саймона, держащихся за руки, оказался непосильным для Рэмбо, который вылетел из класса, плюясь от отвращения. Ева разрыдалась и сказала, что у нашего класса плохая карма (это объясняет, почему Геккон сломал руку). Затем она догнала Рэмбо и попросила зайти к ней в кабинет после занятий, где стала пытаться научить его медитировать.

19.30. Жиртрест на грани самоубийства. На ужин сегодня котлеты с жареной картошкой (ни соли, ни уксуса, ни томатного соуса). Весь ужин он убивал взглядом Верна и бормотал проклятия в свой тройной подбородок. В конце концов он вылетел из столовой, даже не прикоснувшись к своей картошке. Может, просто свет так падал, но готов поклясться, что Верн усмехнулся краем губ.

22.45. Берт разбудил меня и сказал, что снизу кто-то кричит: мол, мне срочный телефонный звонок. Сердце упало: я вспомнил про папу. (Неужели это его последний звонок перед тем, как он загремит в кутузку?) Спотыкаясь, я побрел к телефону и обнаружил над аппаратом записку: «Встретемся в чулане падлеснецей. Бешеный Пес». (С такой фирменной орфографией мог бы и не подписываться.)

Я прокрался мимо комнаты Гэвина, чокнутого старосты, что живет под лестницей, и со скрипом открыл дверь в чулан, немного похожий на склеп. В дальнем углу колыхалось пламя, и над ним стоял Бешеный Пес в окружении перьев. Он держал над газовой горелкой обугленный труп птицы, насаженный на вертел.

— Ты вроде говорил, что любишь голубиное мясо, — прошептал он и протянул мне поджаристую тушку. Я откусил маленький кусочек. Бешеный Пес кивнул, и я кивнул в ответ; так мы и сидели, кивая, мыча себе под нос и уминая диких голубей, под лестницей в полуночный час.

22 января, суббота

Проснулся, и меня сразу затошнило — то ли от голубей, то ли оттого, что сегодня мой первый матч по крикету.

10.00. Спустя несколько часов мучительного страха наша команда игроков (до четырнадцати лет) наконец вышла на поле в белой форме и голубых кепочках. Мы играли против команды колледжа Вествуд, участники которой явно намухлевали с возрастными ограничениями: их капитан, которому тоже должно было быть меньше четырнадцати, прибыл незадолго до матча на собственном автомобиле.

Первая же свирепая атака Бешеного Пса отправила одного из игроков в медпункт с трещиной ребра. К сожалению, им оказался не один из отбивающих команды противника, а наш тупой принимающий Стивен Джордж; он распластался, сбитый с ног яростно несущимся мячом, который приземлился в двух метрах от поля, врезавшись ему в бок, пока он смотрел в другую сторону. Но мы все-таки разгромили Вествуд на ста двадцати шести очках, а я выбил первую калитку для своей школьной команды.

В обед вернули приправы. Жиртрест обезумел от радости, умял пять порций лазаньи и стащил у Верна хлебный пудинг для полного счастья.

Я отбиваю последним; впрочем, меня это устраивает. Необходимость отбивать мяч наводит на меня ужас, особенно если играешь против шустрого подающего. Пробыв судьей все утро (и приняв несколько весьма сомнительных решений), Папаша удалился на скамейку под высоким дубом, чтобы выкурить трубку и досмотреть матч. После обеда он произнес проникновенную речь о том, как важно быть командой, и даже продекламировал целый отрывок из Шекспира, произнесенный, если ему не изменяет память, королем Генрихом V перед битвой при Азия-Нкуре. Он также пригрозил кастрировать нас в случае проигрыша.

Капитан команды противника (тот, что приехал на своей машине) — самый быстрый подающий из всех, с кем мне приходилось иметь дело. Он выбил Стаббса, нашего первого игрока, вторым же мячом и вслед за ним тут же расправился с Адамом Лесли. Саймон восстановил справедливость, но, к сожалению, обрушил калитку. Дальше — больше: Стивен Джордж был объявлен «непригодным», поэтому мне пришлось отбивать девятым.


Еще от автора Джон ван де Рюит
Малёк. Безумие продолжается

«Малёк. Безумие продолжается» - роман о новых приключениях зна­менитого Джона Мильтона. Да-да, того самого Малька, над которым вы так потешались, читая его интимный дневник.Прошел целый год, а процесс превращения Малька в настоящего муж­чину по-прежнему движется черепашьим шагом. Ему почти пятнадцать, он второкурсник в престижной школе для мальчиков, но, к своему ужасу, всё еще оправдывает свое прозвище!И даже это не так ужасно, как то, что на Малька снова обрушиваются проблемы с противоположным полом.


Рекомендуем почитать
Дорога в бесконечность

Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.